Директор департамента экономического сотрудничества Исполкома Содружества Независимых Государств Андрей Кушниренко в интервью РИА Новости рассказал о деятельности Исполкома СНГ в целом и о различиях в задачах, которые решаются в СНГ и других интеграционных образованиях на пространстве Содружества  – Таможенном союзе, ЕврАзЭС и формирующемся Едином экономическом пространстве. Он оценил степень серьезности имеющихся проблем и рассказал о возможных путях их решения.

- Прежде всего, чем конкретно занимается возглавляемый вами экономический  департамент? Сейчас он является в Исполкоме СНГ ключевым?

- Думаю, любой руководитель считает свое подразделение ключевым. И я тут не исключение. Но если говорить серьезно, то  Исполнительный комитет – это весьма сложная структура, успешная работа которой зависит от эффективности каждой ее части. Наш общий конечный продукт – организация и координация интеграционного взаимодействия одиннадцати стран - членов Содружества. Если же вести речь о сотрудничестве экономическом – то, разумеется, наш департамент играет тут первую скрипку.

Экономический департамент обеспечивает подготовку решений в экономической сфере высших и уставных органов Содружества: Совета глав государств, Совета глав правительств, Экономического совета и ряда других, а также подготовку подписываемых главами государств и правительств международных соглашений по этим вопросам.

Неискушенному взгляду эти процессы могут представляться формальными, чисто бюрократическими. Однако, если разрабатываемое решение не рамочное и не декларативное, оно непременно  будет содержать в себе механизм практического воплощения. Поэтому, даже если Исполком работает над таким, скажем, нейтральным вопросом как Концепция развития гидрометеорологии, то все положения документа и механизмы его реализации должны быть тщательно проработаны и согласованы с  компетентными органами всех одиннадцати государств. А это министерства экономики, финансов, юстиции и т.д. Процесс этот кропотливый и зачастую весьма продолжительный. Но иного пути нет, если мы хотим, чтобы все написанное воплотилось в жизнь.

- Как проходит процесс согласования одного решения с одиннадцатью заинтересованными сторонами?

- Одиннадцати государствам прийти к консенсусу не просто, особенно, когда между некоторыми соседями сложные отношения. Но ничего сверхъестественного в этом тоже нет. Значение имеет, во-первых, сам обсуждаемый вопрос. Если вы планируете добиться подписания договора о всеобщей любви, то, простите за цинизм, достичь консенсуса вряд ли удастся. Если ваша цель – охватить максимальное число участников, – необходимо поднимать те вопросы, которые объективно интересны наибольшему количеству стран. Во-вторых, в тексте предлагаемых на подписание документов должны отсутствовать чрезмерно жесткие формулировки типа: «полностью привести национальное законодательство в соответствии с…». Очевидно, что переговоры в терминах «гармонизировать национальные правовые базы государств так, чтобы не возникало расхождений в понятиях», пройдут куда более продуктивно. Если на обсуждение выносится сложный вопрос, его согласование требует времени. Скажем, к консенсусу в отношении Договора о зоне свободной торговли удалось прийти только за 13 заседаний, которые проходили на протяжении трех лет.

- Но в отдельных проектах участие могут принимать не все члены Содружества?

- Да. И это допущение встречает немало критики. Но ответ прост: в соглашениях в итоге принимают участие только те, для кого конкретный вопрос действительно является актуальным, и кто готов реально его решать. Согласитесь, абсурдно предлагать на подпись соглашение о сотрудничестве в области лесного хозяйства странам, где нет лесов. Соглашение и состав его участников надо продумывать так, чтобы оно было реализуемо.

После создания в рамках ЕврАзЭС Таможенного союза, а теперь еще и Единого экономического пространства (к 2015 году), в СМИ появилась тема, дескать, если страны Содружества прибегли к новым объединениям, следовательно, со своими задачами не справляется именно экономический департамент Исполкома СНГ.

Два разных объединения – СНГ и Таможенный союз – существуют потому, что существует и две разные степени интеграции с разным составом участников. Таможенный союз, или «тройка» включает Белоруссию, Казахстан и Россию. А в Содружестве нас одиннадцать. Что это означает? Лишь то, что в настоящий момент из одиннадцати государств к такой высокой степени интеграции готовы пока три.

Оба объединения занимаются экономическими вопросами, но сферы ответственности и компетенции у нас несколько разные.  Хотя мы, безусловно, связаны и формально, и интеллектуально – взаимодействуем, обмениваемся информацией.

Задачи ТС более специфические. В рамках «тройки» степень интеграции высокая, и надо понимать, что эти три страны уже договорились об отсутствии барьеров на едином для них таможенном пространстве, условились о «единой высоте» таможенного тарифа на внешней границе. В формате СНГ подобных договоренностей нет.

Очень интересно наблюдать за развитием ТС, интересно проследить, какие результаты принесет этот интеграционный проект в среднесрочной и долгосрочной перспективах. На начальном этапе своего существования молодое экономическое объединение всегда дает рост объема торговли. Но важно понимать причины роста. Не за счет того ли он, что страны стали торговать между собой теми продуктами, которые они раньше экспортировали на внешний рынок?  То есть раньше кто-то продавал это в Европейский союз, а теперь, к примеру, в Казахстан. Тогда мы получаем просто замещение торговых потоков.

Другое дело, если в результате объединения образуются новые торговые потоки, пусть, допустим, и не очень большие, но новые, - это, и правда, здорово. Это уже реальная интеграция.

Исполком СНГ работает системно, мы занимаемся многими другими вопросами, и экономика – лишь часть единого проблемного поля. Решаемые нами задачи  обеспечивают сохранение и развитие культурных, научных коммуникаций, чисто человеческих связей. И этой своей работой мы как бы «подтягиваем» все остальные страны Содружества к формату ТС.

Вопрос транспортных коммуникаций, в том числе транспортных тарифов крайне важен на пространстве СНГ. И, тем не менее, тарифы на транзит и цены на пассажирские билеты между странами скорее наводят на мысли о разобщенности.

Ваш посыл я разделяю. Оглядываясь на пространственный размах наших стран, уместно вспомнить слова Сталина, который сказал, что «в Советском Союзе железнодорожные тарифы – это вопрос не экономический, а вопрос политический». География грузовых и пассажирских потоков Содружества сегодня еще масштабнее. Складывается ситуация, когда, например, при вывозе на экспорт угля из Кузбасса 80% итоговой цены – это издержки транспортировки. Получается, мы экспортируем не уголь, а услуги по его перевозке. Так быть не должно. И населению наших стран надо всячески облегчать возможность поездок по странам Содружества. Цены на билеты должны быть доступными.

К слову сказать, одним из важных, но, конечно, не единственным  мотивом подписания соглашений о ТС для наших казахстанских коллег было уравнивание железнодорожных тарифов на перевозку казахстанских и российских грузов: если раньше перевозки от Пскова до Томска стоили столько-то, а от Томска до Астаны стоимость резко взлетала, то теперь тарифы уравнены.

В СНГ последовательно проводится согласованная тарифная политика при организации грузовых перевозок железнодорожным транспортом. Ежегодно принимается документ, определяющий предельный уровень ставок провозных плат, который не может быть превышен железнодорожной администрацией ни одной страны СНГ. Кстати говоря, это распространяется на железнодорожные администрации стран Балтии, Болгарии и Финляндии, участвующих в этой работе. Такая согласованная тарифная политика позволяет обеспечить конкурентоспособность железнодорожных перевозок по территории именно государств СНГ, в том числе и с выходом на морские порты.

- Как вы оцените состояние двусторонних отношений России и Украины?

- В Содружестве Украина довольно долго вела себя сдержанно, осторожничала в дискуссиях, избегала подписания серьезных соглашений, а те, к которым все же присоединялась, сопровождала столь значительными оговорками, что участие Украины становилось порой чисто формальным.

Сейчас Киев активно участвует в выработке решений по интересующим ее вопросам, выступает с интересными и масштабными предложениями по ряду направлений. Скажем, по сотрудничеству в сфере инноваций, агропромышленному комплексу, транспортным коридорам. 

Очевидно, что Украина развивает свою внешнеторговую политику по принципу многовекторности. И это вполне естественно. Помимо участия в Содружестве, в стране ведется работа по евроинтеграции.

- Можно ли говорить о том, что интеграционные процессы на пространстве СНГ – это не только стремление создать лучшие экономические условия для стран-участниц, но и попытка «не слиться» с глобализацией, создавая свой глобальный вызов?

- В теоретическом плане, возможно, да, в прикладном же – не вижу ничего плохого в том, чтобы «слиться». Вопрос ставится иначе: «слиться» на каких условиях? Необходимо двигаться в общем русле, но с чем-то своим. Создавая экономические интеграционные образования на постсоветском пространстве, мы не ставим перед собой цель противопоставить что-то другим объединениям. Страны Содружества просто отстаивают свои интересы.

Здесь очень многое зависит от выбора экономической модели. Если ориентироваться на свой внутренний рынок как на стимул экономического развития – это одна группа партнеров. Если направленность на экспорт, на открытие рынков в других странах – то это совсем другие партнеры.

- Когда же можно будет однозначно сказать, что выбор сделан?

- Учитывая ход тех процессов, о которых мы говорим, думаю, году в 2015. С одной стороны, к этому времени заработает Евразийский союз на базе Единого экономического пространства и будет понятно, что дает регионализация. С другой стороны, к этому времени Россия уже два года пробудет в ВТО. И будет более понятно, что дает глобализация. Сопоставление этих результатов и интересов экономических операторов стран Содружества будет исключительно интересным.