Трехсторонний саммит президентов в Казани стал уже 9-м по счету. Чем может быть вызвана долгосрочная заинтересованность Москвы в посреднической миссии?

Вообще-то, Россия всегда играла активную посредническую роль в переговорном процессе, начиная буквально с самого начала конфликта. Впрочем, она играла активную роль и в разжигании конфликта. Именно по этой причине часто многие, особенно в Азербайджане, считают Россию даже одной из сторон конфликта. Да, порой эта посредническая роль России была слабой, порой очень сильной. Но Россия всегда присутствовала и будет присутствовать в регионе, а также принимать активное участие в переговорном процессе. Если же искать более конкретные причины, то их две. С одной стороны, мы должны говорить о роли лично нынешнего президента Дмитрия Медведева. Сложно сказать, как вел бы себя на его месте Владимир Путин, но Медведев явно старается что-то сделать, это видно. Это активность Медведева может носить и личный характер, учитывая приближающиеся выборы в России. Это можно заметить даже по эмоциональной реакции Медведева сразу после казанской встречи, когда он не смог скрыть своего глубокого разочарования и обиды от провала. Но есть и еще одна причина: после августовской войны в 2008 г. России с Грузией у Москвы был крайне негативный имидж в регионе. Россия воспринималась как страна, которая способна только лишь на силовые методы и которую по этой причине многие опасались. И эта посредническая миссия как раз и должна была изменить имидж России как в регионе, так и в мире. А заодно и усилить позиции России в регионе, заметно пошатнувшиеся в последние годы. Не случайно в последние годы пошли дискуссии о возвращении российских пограничников (официально – пограничников СНГ) для охраны внешних границ стран СНГ. 

Как Вы оцениваете содержание телефонных бесед Обамы с Саргсяном и Алиевым накануне встречи в Казани? Видите ли Вы что-то новое в формулировках Белого Дома?

Да, во многих комментариях по поводу этих звонков Обамы президентам Азербайджана и Армении указывалось, будто эти звонки следует воспринимать чуть ли не как давление. На самом деле ничего нового в этих звонках нет. Если вспомнить переговорный процесс за последние 20 лет и подобного рода звонки или письма американских президентов, то увидим, что там только общие фразы и призывы к скорейшему решению конфликта. И это понятно, такого рода конфликты не решаются путем давления, здесь скорее мы должны говорить о попытке уговорить подписать базовые принципы. Не более того.

Насколько выгоден статус-кво странам МГ ОБСЕ как инструмент влияния на обе конфликтующие стороны?

Отношение стран МГ ОБСЕ к Карабахскому конфликту неоднозначное и это не является секретом. Для кого-то этот конфликт давно потерял свою остроту и значимость, для кого-то играет важную роль. Отношение к конфликту зависит от интересов той или иной страны к развитию ситуации в регионе.

Если взять страны-сопредседатели, то для Франции этот конфликт не играет важную роль, и ее отношение достаточно ровное и спокойное.

У США есть серьезные интересы в регионе – это скрытая, а порой и явная конфронтация с Россией, плюс жесткое противостояние с Ираном. И конечно, немаловажную роль играет фактор энергетический. Американцам очень нужен мирный и предсказуемый Южный Кавказ, желательно с проамериканский или, на худой конец, прозападной ориентацией. Для американцев по большому счету не важно, как и в чью пользу будет решен Карабахский вопрос. Главное, чтобы не возобновились боевые действия, которые могут нанести большой урон по интересам нефтяных компаний и позициям США в регионе.

У России иной подход. Там понимают, что о Грузии они должны надолго забыть. Да, Абхазия и Южная Осетия стали по сути де-факто российскими территориями, но это же сковало возможности России в этой части Южного Кавказа и особенно в отношениях с Грузией. Остались Азербайджан, который мечется между прозападной и пророссийской ориентацией, и Армения, которая формально вроде бы «своя» для России, но нет 100-процентной гарантии, что она останется такой, особенно после решения Карабахского конфликта. Ведь не секрет, что в армянском обществе существуют страх и опасения по поводу политики Турции и Азербайджана, и российская база в Гюмри является для армян защитой от политики этих двух стран. Если Карабахский конфликт будет решен, то это автоматически улучшит отношения Армении не только с Азербайджаном, но и с Турцией. И постепенно если и не ликвидирует, то во многом смягчит отношение армян к Турции и Азербайджану. Но тогда рано или поздно встанет вопрос о будущем российской базы в Армении, ее значимость для армян резко ослабнет, если просто не отпадет. Плюс, у России кроме силы нет ничего, никаких ценностей или возможностей, что могло бы привлекать страны региона. А западные ценности имеют свою привлекательность, и рано или поздно в армянском обществе начнется движение в сторону Запада. Особенно среди нового поколения армян. Поэтому в первую очередь для России Карабахский конфликт является прекрасно йвозможностью для оказания давления, причем на обе стороны. Грубо говоря, Карабахский конфликт – это что-то вроде боксерской груши для России в отношении Армении и Азербайджана. Именно потому Россия пытается убедить и армян, и азербайджанцев, чтобы те не отдалялись от России и тогда она, мол, окажет содействие в решение Карабахского вопроса в их пользу. В итоге и в армянском обществе, и в азербайджанском существуют иллюзии, что если проводить пророссийскую политику, то это поможет с помощью России добиться решения Карабахского вопроса в свою пользу.

В какой степени сегодня заявления по Карабаху способны переориентировать общественное внимание с социальных проблем? Когда, по-вашему, этот механизм может себя исчерпать?

Социологические опросы в Армении последних лет говорят в пользу того, что Карабахская тема идет на третьем месте после коррупции и экономических проблем. В Азербайджане Карабахская тема на первом месте по результатам тех же опросов. Но из этого не следует, что армяне забыли Карабахский вопрос или он не столь для них актуален по сравнению с азербайджанцами. Из этого следует, что для армян Карабахский вопрос считается уже решенным и его надо просто из состояния де-факто перевести в состояние де-юре, то есть просто юридически оформить то, что ранее было достигнуто. Именно потому социальные проблемы играют большую роль для армян сегодня. Но в случае возобновления войны или возникновения тех или иных коллизий вокруг Карабаха внимание армян мгновенно будет переключено на эту тему. У азербайджанцев иная ситуация. Они проигравшая сторона, и абсолютно закономерен рост среди них реваншистских настроений, особенно на фоне постоянных провалов в переговорном процессе. В то же время и социальные вопросы играют для них большую роль. При этом и у армян и у азербайджанцев, как показывают результаты все тех же социологических опросов, одни и те же социальные проблемы. Но все же Карабахская тема играет основную роль. И чтобы она перестала играть такую роль, надо эту проблему решить. И тогда армянское и азербайджанское общества будут решать социальные проблемы. Но пока существует эта проблема, она всегда будут отвлекать от решения социальных проблем.

Целесообразно ли поступательное увеличение оборонных расходов со стороны Азербайджана, если односторонний выход из переговорного процесса какой-либо из двух стран на данный момент не представляется реальным?

Вопрос во многом абстрактный. Ибо не думаю, что окажись на месте Азербайджана Армения, она повела бы себя иначе. К тому же на самом деле имеет место иллюзия. Ведь за последние 10 лет расходы Азербайджана на оборону стабильно находиться в пределах 12-13 процентов от общих расходов. Иначе говоря, ошибочно рассматривать военные расходы в отрыве от общего бюджета страны. Более того, если рассматривать ситуацию под другим углом зрения, то, как в своем докладе зафиксировала Международная Кризисная Группа, Азербайджан тратит на военные нужды намного меньшую долю своего валового внутреннего продукта (ВВП), чем Армения. Если быть более точным, то военные расходы Армении стабильно в последние годы составляют 6,5-6,8 от ВВП и по этому показателю она в первой десятке стран в мире. В то же время Азербайджан стабильно в последние годы занимает 61-63 места, затрачивая всего 2,5-2,6 процента от ВВП. Другое дело, что у Азербайджана есть огромное преимущество перед Арменией: в страну все время увеличивается поток нефтедолларов и это позволяет Азербайджану совершенно безболезненно тратить большие средства без особого напряжения своей экономики. У Армении такой роскоши нет. Почему Азербайджан идет на это: целесообразен ли такой шаг с его стороны? Будем откровенны: переговорный процесс откровенно буксует, стороны не доверяют друг другу и используют все средства для давления. И одним из таких средств со стороны Азербайджана является гонка вооружений, в которую он втянул Армению. Расчет Азербайджана прост: рано или поздно эта гонка скажется на экономике Армении и приведет к изменению позиции официального Еревана на переговорах, вынудит отойти от жесткой позиции, которая сейчас имеет место. В политике нет места гуманизму и альтруизму, есть только жесткий расчет. Конечно, было бы намного лучше для обоих народов, если б конфликт был решен и они занимались бы, да еще совместно, решением многочисленных социальных и экономических проблем в своих странах. И более продуктивно и конструктивно тратили бы средства. Но это пока что просто мечта. А реальность иная. Увы.