Минул год с того момента, как на политическом Олимпе Грузии обосновался миллиардер Бидзина Иванишвили. В октябре 2012 года возглавляемая им избирательная  коалиция «Грузинская мечта» получила большинство мест в парламенте. Это позволило Иванишвили стать премьер-министром и начать борьбу за вытеснение на политическую обочину действующего президента Михаила Саакашвили.

27 октября нынешнего года в Грузии пройдут выборы президента. В силу нескольких причин эта избирательная кампания требует к себе пристального внимания. Во-первых, выборы главы государства подведут черту под десятилетним периодом «революции роз», в результате которой к власти пришел Саакашвили. Во-вторых, выборы президента будут «зарифмованы» с конституционной реформой.

В свое время поправки к Конституции задумывались Саакашвили для того, чтобы остаться у власти посредством перемещения из президентского кресла в кресло премьера и лидера парламентского большинства. Однако глава грузинского государства стал жертвой своих же собственных рискованных комбинаций. Поражение на прошлогодних выборах в парламент обрекло его сначала на двоевластие, а затем на постепенную сдачу одной позиции за другой.

Как бы то ни было, а после октября 2013 года конституционные новеллы в Грузии вступят в силу.  Вновь избранный президент более не будет обладать теми полномочиями, которыми был наделен его предшественник. Вообще глава государства перестанет быть центральной политической фигурой. Его роль будет сродни функциям, выполняемым президентом ФРГ или любой другой парламентской республики.

Это обстоятельство во многом предопределило особенности нынешней кампании, которая в отличие от выборов-2008 не отличается политической ожесточенностью и поляризацией. Она воспринимается, скорее, не как самостоятельная партия, а как часть избирательного цикла, начатого год назад. Нынешние выборы выглядят, как вторая глава, которая должна закончить повествование, начавшееся прошлой осенью. Отсюда и состав претендентов на формально высший пост в государстве. Это не столько самостоятельные игроки, сколько символы неких политических брендов.

Основная борьба сегодня ведется между тремя кандидатами. Георгий Маргвелашвили представляет коалицию «Грузинская мечта». Еще год назад о нем широкой публике было практически ничего не известно. Его выдвижение в публичное политическое пространство произошло благодаря Бидзине Иванишвили, который пригласил нынешнего кандидата в президенты на пост министра своего кабинета. И сегодня Маргвелашвили воспринимается, как «человек премьера». В случае его победы феномен «президента-оппозиционера» (так свое нынешнее кредо определил Михаил Саакашвили) уйдет в прошлое.

Давид Бакрадзе после того, как стараниями Иванишвили самые близкие президенту люди либо были устранены с политической арены силой (Вано Мерабишвили, Зураб Адеишвили), либо снизили свое публичное и неформальное влияние (Гига Бокерия, Гига Угулава), превратился во второго человека «Единого национального движения». Экс-спикер парламента сегодня олицетворяет прежнюю, уходящую власть. И за него будут голосовать те, кто считает себя бенефициариями «революции роз».

Нино Бурджанадзе, пожалуй, единственный кандидат, которого можно рассматривать не столько, как представителя некоего бренда, сколько в качестве отдельного игрока. Впрочем, она, скорее, помогает выдвиженцу от «Грузинской мечты», ибо ее противоречия с прежней властью выглядят весьма серьезными (в особенности после инцидентов 2011 года).

Между тем, выборы в Грузии, закрывая старые страницы, открывают новые. И на этих страницах будет немало сложных политических уравнений. Так, Бидзина Иванишвили заявил о своем возможном уходе после окончательной победы над своим главным оппонентом. Но проблема в том, что, побеждая Саакашвили, он  не в меньшей степени, чем президент Грузии, персонифицировал власть и управление.

Сегодня в грузинской политике нет фигуры, которую можно было бы поставить рядом с ним. Разрозненная оппозиция, бросившая год назад вызов «Единому национальному движению», во многом держалась на Иванишвили. И фактически она стала властью благодаря нему. Добавим к этому ослабление президентского института и возможное появление на этом посту фигуры политически зависимой.

Непраздный вопрос, в каком формате Иванишвили сохранит если не свой пост, то свое влияние? Окажется ли в состоянии грузинский политический класс (и провластный, и оппозиционный)  при таких условиях способным к цивилизованной передаче высшей власти и завершению конституционной реформы?

Похоже, это тот главный вопрос, который волнует внешних наблюдателей. Для Запада президент Саакашвили уже уходящая натура. США и ЕС охотно приняли его главного оппонента, когда убедились, что грузинский внешнеполитический курс остается неизменным. Тбилиси продолжил свое участие в афганской операции и подготовку к парафированию соглашения с Евросоюзом об ассоциации. При этом Иванишвили, заявив о прагматизации отношений с Россией, избавил Запад от головной боли по поводу втягивания в прямую конфронтацию с Москвой. И сегодня Вашингтон с Брюсселем хотели бы продолжения прежнего курса, который бы не сопровождался внутренними потрясениями. Дестабилизация в Грузии на Западе воспринимается с опаской, ибо она видится как предлог для возможного вмешательства России и смены геополитических ориентиров Тбилиси.

Если же говорить о российской политике, то на сегодняшний день у Москвы нет каких-либо сильных разочарований. Просто потому, что особых надежд на процесс нормализации не было. Еще до поражения Саакашвили было ясно: любой грузинский политик не согласится с признанием Абхазии и Южной Осетии и теми подходами, которые Москва сегодня реализует в двух бывших автономиях Грузинской ССР. Уход Саакашвили, конечно же, имеет символическое значение, поскольку весь пафос «революционного десятилетия» был направлен на вытеснение РФ из процесса урегулирования конфликтов и минимизацию ее роли на Южном Кавказе в целом. С приходом к власти Иванишвили пришла прагматика. Однако эта прагматика пока что лишена какого-то внятного целеполагания. Да, Россию перестали рассматривать в качестве инфернального зла. Но при этом новых целей нормализации не видно.

Ради объективности стоит сказать, что и Москва не предлагает Тбилиси какой-то более внятной перспективы. Ее, похоже, устраивает сам факт снижения конфронтационной риторики. Как и Запад, Россия была бы заинтересована в том, чтобы эта тенденция была продолжена. Рассчитывать на смену геополитических вех в Грузии не приходится, но, во всяком случае, от крайностей времен Саакашвили удалось отойти. В этой связи было бы странным видеть Россию стороной, заинтересованной в дестабилизации в соседней кавказской республике. Коллапс власти, во-первых, опасен для грузино-российского северокавказского пограничья, а во-вторых, он таит в себе угрозу провокаций и укрепления националистических настроений (преодоление хаоса, как правило, сопровождается поиском образа врага).

Таким образом, и Запад и Россия, каждый на свой лад, были бы заинтересованы в цивилизованной смене власти в Грузии. Если это произойдет, закавказская республика преодолеет свою самую острую постсоветскую болезнь – речь, конечно же, о переходе высшей власти в этой стране путем переворотов и революций. В 2013 году у Грузии есть шанс создать прецедент мирной легитимной передачи президентских полномочий (пусть и в урезанном виде) от одного политика другому. -0-

Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (США, Вашингтон) – РИА Новости

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.