Недавний VIII Форум интеллигенции СНГ, прошедший в Минске, пришел к выводу: инструмент интеграции — русский язык — сжимается на постсоветском пространстве, как шагреневая кожа. О том, на каком языке завтра будут общаться соседи по Евразии, в интервью «РР» рассказывает исполнительный директор Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества (МФГС) Армен Смбатян.

1. Три года назад МФГС запустил в Таджикистане проект преподавания русского языка русскими из России. Почему он провалился?

Не провалился. Часть учителей вернулись из-за проблем с финансированием. Но мы ведем переговоры с Душанбе о том, как там отладить механизм обучения русскому языку. И это не благотворительность. Это реальный спрос. У русского языка в СНГ новый виток развития. Он дает выход в мир и заработки.

2. Тогда почему мигранты почти не говорят по-русски?

Мой приятель из Литвы еще во времена СССР повторял: «Русские — оккупанты». Я недавно встретился с ним: в Москве у него бизнес, куча русских, как он говорит, друзей. Я его спрашиваю: «Значит, ты мне сказки рассказывал про оккупантов?» Он отвечает: «Они были оккупанты, а теперь клиенты». Кстати, спрос на изучение русского языка в странах Балтии, в Чехии, Польше и Венгрии растет быстрее, чем в СНГ.

3. А Киргизия, объявив русский официальным языком, документацию переводит только на киргизский. Украинасобирается русский объявить даже не первым, а вторым иностранным…

Главное — России в позу не вставать. Надо создавать условия, чтобы они хотели учить русский язык. И закрывать шлюзы для нелегалов. Это ведь проблема России и ее наглеющих работодателей, которые, вместо того чтобы платить своему строителю 30 тысяч, нанимают раба из Азии за 5–10 тысяч. Это уже проблема не русского языка. Но надо отдать должное: Россия не делает политику, манипулируя судьбами мигрантов. Почтовые переводы, составляющие до трети и больше бюджетов Грузии, Молдовы и Узбекистана, шли и идут. Хотя для США в отношениях с Мексикой и Венесуэлой переводы мигрантов — инструмент воздействия. Россия к нему не прибегает. Как, увы, не прибегает и к культурной экспансии. Россияне увлеклись продвижением себя в мир, а о соседях забыли. И те начинают забывать, что такое русская культура и русский язык.  

4. Вы предлагаете в СНГ преподавать русский язык как иностранный?

Там, где будет спрос. Через знание русского языка те же таджики или киргизы находят работу не только в России — в Казахстане, Белоруссии, на Украине. Разве этот факт не оправдывает популяризацию русского языка через его преподавание за границей? Это первое. Второе: возьмем национальные элиты — зная английский, они не мыслят себя без русского языка. Вот он — ресурс укрепления общего культурного пространства.  

5. Не эта ли стратегия приводит к тому, что, например, Казахстан объявил переход страны к 2025 году скириллицы на латинский шрифт?

Азербайджан, Туркмения, Узбекистан, теперь и Казахстан унифицируют языковое пространство ради общей тюркоязычной культуры. А русский язык, как и русский рынок, они потерять боятся. Русский язык для Содружества — способ интеграции в мир. Правда, еще и политика. Языковые игры — это хороший способ привлечь к себе внимание. Что-то выторговать.  

6. То есть «мягкая сила» имеет обратный эффект?

Она набирает мощь. У нас сбоит. Прежде всего в головах: надо ли? США и ЕС поняли: культура, как экономика, функциональна. А русская культура в СНГ еще и востребована. Проблема России в том, что она продвигает «мягкую силу» по остаточному принципу.

7. Может, Москве просто надоело одной финансировать гуманитарные проекты?

Без взаимной выгоды и функционала любая «мягкая сила» рассыплется. Поэтому мы ведем поиск такой формы интеграции, которая позволит собраться в цельное сообщество, но остаться партнерами. С тем же русским языком — продвигать его настолько, насколько есть спрос.