Введение

Цель данной работы – изучить возможность сохранения долговременного мира в зоне карабахского конфликта в условиях, когда одна из конфликтующих сторон (Азербайджан) надеется на перевооружение своей армии и военный реванш в подходящее время с учетом своих финансовых средств от продажи энергоресурсов, а противостоящие ей стороны (Армения и Нагорный Карабах) – готовы к продолжению перманентной ассиметричной гонки вооружений¹ в ситуации неурегулированного конфликта. Проблема рассматривается с учетом применимости «теории сдерживания» (и ее практической реализации в виде «политики сдерживания», применяемой конфликтующими сторонами) и имеющихся мировых наработок в сфере военно-стратегических исследований.

В задачу статьи не входит комплексный военно-технический и военно-стратегический анализ вероятных развитий в случае полномасштабного возобновления боевых действий в зоне карабахского конфликта. Статья является лишь попыткой предварительного анализа реалистичности использования сторонами имеющегося потенциала сдерживания и возможностей «устрашения» противника для невозобновления боевых действий в зоне карабахского конфликта.

Суть теории сдерживания

Согласно политологическим теориям в рамках военно-стратегических исследований, разработанными еще в годы Холодной войны и подтвержденными опытом сохранения международной и региональной безопасности последних десятилетий, под «сдерживанием» понимается предотвращение нежелательных военно-политических действий одной стороны в отношении другой (обычно уступающей ей в количественном отношении своего силового потенциала) с помощью угрозы причинения ей неприемлемого ущерба. Сдерживание предполагает совокупность военных, политических, экономических, дипломатических, психологических и иных мер, направленных на убеждение потенциального агрессора в невозможности достижения им своих целей военными методами.

Надо учесть, что в англоязычной политологической литературе сдерживание имеет два термина – containment и deterrence, которые различаются их политологическим и военно-стратегическим смыслом. Термин containment (авторство которой приписывается классику американской политической науки и дипломатии периода Холодной войны Дж.Кеннану), использовался в качестве политико-экономических шагов по противодействию противнику в реализации его внешней политики, как, например, сдерживание Советского Союза и противодействие распространения коммунистической идеологии со стороны США. В то время как термин deterrence (который лингвистически правильнее переводить как «устрашение»), получивший распространение в американской политологической мысли с начала 1960-х гг. и вошедший в практику стратегического планирования США при министре обороны Роберте Макнамаре, подразумевает «сдерживание противника путем устрашения» и предупреждения его действий неотвратимостью возмездия и нанесения непоправимого ущерба, и в дальнейшем применяется в основном применительно к военно-стратегической сфере².

В период Холодной войны и биполярного противостояния сверхдержав речь шла о сдерживающем потенциале ядерного оружия. В данном же случае речь идет о сдерживании обычными (конвенциональными) вооружениями. В военно-теоретических трудах последнего времени такой вид сдерживания принято называть «неядерным» или «конвенциональным» сдерживанием. Неядерное сдерживание подразумевает готовность реализовать угрозы нанесения неядерными средствами «ущерба жизненно важным интересам и объектам государств – потенциальных агрессоров, заведомо превышающего выгоды от осуществления агрессии»³. Неядерное сдерживание стало возможным и эффективным лишь в последнее время, когда наряду с повышением точности и поражающей мощи обычных вооружений технологическое развитие многих государств «достигло таких значений, когда разрушение отдельных элементов инфраструктуры, коммуникаций, систем управления может привести к катастрофическим последствиям, способным отбросить государство в его развитии назад на многие годы»⁴.

В настоящей работе рассматривается лишь возможность того, насколько потенциальные способности одной из сторон нанести неприемлемый урон другой смогут сдержать противостоящую от искушения начать боевые действия. Сдерживание «работает» лишь тогда, когда в представлениях военно-политического руководства страны есть осознание того, что силовой потенциал противника способен нанести ей непоправимые потери в случае возобновления боевых действий. Поэтому в первую очередь необходимо проанализировать военно-технические возможности сторон по нанесению «дистанционных» ударов по уязвимым и значимым объектам.

Надо учесть, что как и при планировании американскими и советскими экспертами ядерного сдерживания времен Холодной войны, основными целями уже конвенционального сдерживания также являются не столько вооруженные силы и военные объекты противника, сколько крупные населенные пункты, промышленные предприятия и военно-политическое руководство. Ведь сдерживание или «устрашение» противника – категория в первую очередь политическая, а не военно-техническая. Смыслом «устрашения» путем «сдерживания» является недопущение реализации противником политического акта (в полном соответствии с хрестоматийным определением Клаузевица) – начала военных действий. Соответственно, целью сдерживания должны быть наиболее чувствительные объекты противника – его военно-политическое руководство, крупные населенные пункты, столица и ключевые промышленные предприятия и инфраструктура. Очевидно, что в случае с Азербайджаном приоритетное политическое значение могут иметь в первую очередь две категории потенциальных целей: крупные города и столица, а также объекты промышленной добычи и переработки энергоресурсов и пути их транспортировки и сопутствующей инфраструктуры.

В представлениях азербайджанской политической элиты и общественности вся политическая, экономическая, финансовая и даже психологическая сила Азербайджана и его место в региональной политике заложены в первую очередь в функционировании нефтяной промышленности. Поэтому даже не стопроцентное уничтожение объектов нефтяной промышленности и инфраструктуры в случае инициирования Баку военных действий в зоне карабахского конфликта не только будут иметь существенное финансово-экономическое и психологическое значение для этой страны, но и на долгий период снизят приоритетность этой страны в геополитических приоритетах внешних игроков. Очевидно также, что в случае возобновления боевых действий и уничтожения многих объектов азербайджанской нефтепромышленной инфраструктуры, впоследствии на многие годы иностранные компании вряд ли решатся на их восстановление и дальнейшее инвестирование миллиардных энергетических проектов в Азербайджане.

Что же касается чувствительности Азербайджана к возможным потерям среди своего гражданского населения, то степень оценки этого фактора весьма трудно верифицируется, в силу неясности степени рациональности азербайджанского военно-политического руководства и роли ценностного фактора в числе приоритетов нынешней политической элиты Азербайджана.

Военно-технический потенциал сдерживания в карабахском конфликте

В результате продолжающейся региональной гонки вооружений военные арсеналы сторон карабахского конфликта несравнимы с периодом военных действий середины 1990-х гг. Однако исходя из тематики статьи, нами здесь рассматриваются лишь те виды вооружений и военной техники (ВВТ), которые могут иметь практическое значение в качестве силовых «инструментов» реализации политики сдерживания – т.е. способных наносить эффективные «противоценностные» удары по чувствительным объектам в глубине территории противника, уничтожение или нанесение серьезного урона которым (а также сопутствующие значительные человеческие и материальные потери) могут иметь для противника критическое значение и удержать его от развязывания боевых действий.

Иными словами, потенциалом сдерживания, способным наносить «противоценностные» удары, направленные на решение политико-психологических задач (т.е. представлять угрозу для имеющих ключевую ценность объектов – крупных населенных пунктов, столицы и важнейших промышленных объектов), являются виды ВВТ, использование которых может иметь существенное политическое и стратегическое значение и повлиять на решимость политического руководства противника, сказаться на воле его населения продолжать военные действия и создать серьезные препятствия для дальнейшего общественно-политического и социально-экономического развития страны. При этом надо подчеркнуть, что речь идет именно о технической способности сторон наносить «противоценностные» удары, а не о самом их использовании, т.к. начало полномасштабных боевых действий означает провал политики сдерживания, и дальнейший военно-стратегический анализ ситуации будет иметь практическое значение лишь с точки зрения возможностей сторон выиграть в начавшихся боевых действиях, что также не входит в цель данной работы.

Указанными видами ВВТ в применении к карабахскому конфликту могут являться тактические и оперативно-тактические ракеты, реактивные системы залпового огня (РСЗО) крупного калибра, ударная авиация, а в отдельных случаях (если в зону действия полевой артиллерии попадают также крупные населенные пункты и важные промышленные или энергетические объекты) – также ствольная артиллерия калибра 152-мм и выше и РСЗО среднего калибра. Подчеркнем также, что приводимый ниже анализ возможного потенциала сдерживания азербайджанской армии дается нами лишь для большей наглядности, т.к. как угроза возобновления боевых действий исходит исключительно от той стороны, которая готовится к реваншу. Следовательно, нами рассматривается в первую очередь возможность сдерживания Азербайджана с помощью силовых средств Армении, а не наоборот.

Подпадающие под данную классификацию системы вооружения, находящиеся на вооружении сторон, например, РСЗО 9А52 «Смерч»⁵ и“Lynx”⁶ – у азербайджанцев и WM-80⁷ – у армян, имеют значительный поражающий потенциал, в том числе при действии по площадным целям, крупным населенным пунктам, объектам инфраструктуры и коммуникаций. Аналогичное политико-психологическое и военное значение может иметь и использование сторонами оперативно-тактических и тактических ракетных комплексов: 9К72 «Эльбрус» (более известные, согласно западной системе обозначений советской военной техники, как “Scud-B”) – армянами и 9К79-1 «Точка-У» – азербайджанцами. Велика вероятность, что в случае возобновления боевых действий, в первые же дни боев потери вооруженных сил и мирного населения противостоящих сторон составят даже не тысячи, а десятки тысяч человек. Поскольку скорее всего это будет не блицкриг, а длительная кампания, потери могут достичь громадных цифр.

При этом есть достаточно серьезная асимметрия между «противоценностными» способностями сторон и их собственной уязвимостью перед ответными ударами противника. С военно-технической точки зрения это проявляется в том, что хотя на вооружении азербайджанской армии имеется большее количество РСЗО большого калибра (а также ударных самолетов), сам Азербайджан более уязвим для ответных ракетно-артиллерийских ударов армянских войск, в первую очередь в силу имеющихся там объектов нефтегазового комплекса (добычи, переработки и транспортировки углеводородного сырья), составляющего примерно 70% азербайджанской промышленности. Кроме этого, радиус действия ОТР и крупнокалиберных РСЗО, находящихся на вооружении армянских сил, а также географическое расположение Нагорного Карабаха дают возможность наносить удары и по наиболее крупным городам и промышленным центрам Азербайджана, в том числе и по столице.

Тем самым потенциал сдерживания армянских сил может нанести существенный урон промышленным, инфраструктурным и коммуникационным объектам в глубине территории Азербайджана, что в долгосрочной перспективе негативно скажется на его экономическом и политическом развитии. Как уже отмечалось, на вооружении армянской армии находятся РСЗО WM-80 китайского производства, а также оперативно-тактические ракетные комплексы 9К72 «Эльбрус» (“Scud-B” по натовской классификации) в составе 8 пусковых установок 9П117М и как минимум 32 ракет Р-17⁸, переданных Армении из состава 176-й ракетной бригады 7-й гвардейской армии в рамках раздела советского военного имущества в середине 1990-х гг. На момент написания статьи (август 2010г.) у азербайджанской армии не имелось средств ПВО (и тем более - тактической ПРО), способных осуществить эффективный перехват данных ракет в случае нанесения армянскими силами ударов по целям в глубине территории Азербайджана.

Более того, в зону обстрела даже ствольной артиллерии и РСЗО среднего калибра карабахской армии попадают многие азербайджанские густонаселенные районы и крупные города с совокупным населением в сотни тысяч человек. Конкретнее, речь может идти о Гяндже, Ханларе, Мингечауре, Евлахе, Барде, Агджабеди и ряде других городов Азербайджана и окружающих их сел и поселков. В тоже время надо отметить, что боевые возможности армянских ВВС не позволяют осуществлять эффективных ракетно-бомбовых ударов в глубине азербайджанской территории.

В свою очередь, хотя Азербайджан имеет несколько более разнообразный «арсенал» дальнобойных средств поражения, тем не менее, его возможности для нанесения «противоценностных» ударов ниже, чем у армянских сторон. Естественно, это не касается Нагорного Карабаха, т.к. даже полевая артиллерия азербайджанской армии может наносить ракетно-артиллерийские удары практически по всей его территории. Однако в Нагорном Карабахе нет стратегически важных промышленных предприятий, а азербайджанский потенциал «устрашения» Карабаха возможностью войны практически полностью исчерпан. Если карабахская сторона даже под прямой угрозой возобновления войны не идет на односторонние уступки на фоне продолжающегося уже почти два десятилетия состояния «ни войны ни мира» и перманентных реваншистских заявлений азербайджанского руководства, это свидетельствует о том, что политический ресурс «противоценностного» потенциала Азербайджана не эффективен против Нагорного Карабаха.

Таким образом, с учетом тематики работы, «противоценностное» значение могут иметь лишь удары азербайджанской армии по важным промышленным центрам, крупным городам и столице Армении. По своим параметрам азербайджанские тактические ракетные комплексы 9К79-1 «Точка-У»⁹ теоретически могут достигнуть Еревана и крупных промышленных или энергетических объектов в Араратской долине, а также крупных городов. Однако есть серьезные проблемы для их успешного применения как военно-технического, так и политического характера. Тактические ракетные комплексы могут быть сбиты системами С-300 различных модификаций, имеющихся на вооружении как армянской армии, так и частей 102-й российской военной базы (РВБ) в г.Гюмри (по состоянию на август 2010г. – два дивизиона ЗРК С-300ПC ПВО Армении и два дивизиона российских ЗРК С-300В). Аналогично может быть нейтрализовано использование против целей в глубине Армении ударной авиации азербайджанских ВВС, учитывая совокупный боевой потенциал армянский ПВО вместе с зенитными средствами и эскадрильей истребителей-перехватчиков Миг-29 102-й РВБ.

РСЗО 9А52 «Смерч» могут достичь наиболее крупных городов Армении с территории приграничных Гедабекского и частично Казахского районов Азербайджана. При этом, с учетом максимальной дальности стрельбы ракетами 9К55, для нанесения удара по важнейшим целям системы «Смерч» должны быть размещены в непосредственной близости от границ с Арменией, что может сделать их уязвимыми для контрбатарейного огня армянской артиллерии. Однако технически противодействовать ударам указанных РСЗО можно лишь до момента запуска ракет пусковыми установками. Израильские системы “Lynx” (с ракетами Extra) в целом имеют схожие показатели, что и РСЗО «Смерч», однако у них большая дальность и точность стрельбы. Высокая огневая мощь и мобильность, а также малое время для запуска ракет делают указанные типы РСЗО серьезным фактором при анализе силового потенциала азербайджанской армии.

Более эффективно использовать крупнокалиберные РСЗО (как впрочем и ракетные комплексы «Точка-У») Азербайджан может по пригородам армянской столицы и крупным городам в Араратской долине со стороны Нахичевана, однако тут уже вступают в силу политические ограничения или же, другими словами, возрастает политическая цена за эти действия, т.к. это легитимизирует ответный удар армянской армии по Нахичевану. Но главное – любой удар по территории Армении, будь это со стороны Нахичевана или же «материкового» Азербайджана, создает все условия для вступления в силу гарантий безопасности России и ОДКБ по оказанию непосредственной военной помощи Армении. Так как исходя из политических обстоятельств Азербайджан не заинтересован в вовлечении России и ОДКБ в боевые действия, для Баку жизненно важно, чтобы боевые действия ограничивались лишь территорией Карабаха. И наоборот, в отличие от Азербайджана, Армения в некоторой степени даже может быть заинтересована в обмене ракетно-артиллерийскими ударами с азербайджанской территории для создания формального повода для вступления в силу гарантий безопасности и военной помощи со стороны ОДКБ и России.

Таким образом, и на уровне анализа военно-технического потенциала сторон, и на более высоком военно-политическом уровне вновь проявляется действенность и ассиметричность политики сдерживания в карабахском конфликте. Несмотря на формально имеющийся более широкий арсенал дальнобойных ракетных средств поражения, Азербайджан фактически более уязвим в рассматриваемой нами ситуации как с военно-технической точки зрения (для ракетных «противоценностных» ударов по своим ключевым объектам), так и с политической (в силу ограничений для ответного удара, способного вызвать еще большие издержки военно-стратегического свойства для Азербайджана в виде вовлечения России и ОДКБ в боевые действия на стороне Армении и Карабаха).

Вместо заключения: насколько действенна политика сдерживания в карабахском конфликте?

Таким образом, ассиметричная гонка вооружений в зоне карабахского конфликта лишь повышает порог и снижает вероятность начала боевых действий. Это, конечно же, не дает полной гарантии невозобновления военных действий, но создает серьезные ограничители. Пока одна из сторон военного конфликта неудовлетворенна его итогами, перманентная опасность возобновления войны и попыток реванша будут еще долго сохраняться. Но стабильность в зоне карабахского конфликта будет сохранять уже новый создающийся баланс – можно его назвать «балансом угроз» (по терминологии С.Уолта), – который вынудит стороны придерживаться хрупкого и нестабильного мира еще довольно долго.

Как отмечал английский военный теоретик и историк Бэзил Лиддел-Гарт: «целью любой войны является мир, лучший, нежели довоенный (хотя бы с вашей собственной точки зрения)»¹⁰. В условиях, когда любая из сторон конфликта будет твердо знать, что при любом исходе военных действий в Карабахе она потеряет десятки тысяч человек и понесет громадные материальные издержки, ей будет намного сложнее решиться на возобновление войны. Шансы Азербайджана по итогам войны получить лучший мир, чем довоенный, невысоки. Как писал Лиддел-Гарт: «Победа в ее истинном значении подразумевает, что послевоенное устройство мира и материальное положение народа должны быть лучше, чем до войны. Такая победа возможна только в том случае, если будет достигнут быстрый результат или если длительные усилия будут экономно расходоваться в соответствии с ресурсами страны. Цель должна соответствовать средствам»¹¹.

Комплексная особенность конвенционального сдерживания в карабахском конфликте в том, что оно состоит как из чисто военно-технических (способности армянских сторон наносить «противоценностные» удары), так и политических (гарантии безопасности со стороны ОДКБ и России) элементов. Дополнительную стройность данной системе сдерживания дает также четкая позиция международного сообщества, выступающего против возобновления боевых действий в зоне карабахского конфликта и не дающая надежд Баку на некие «геополитические качели» и поддержку со стороны западных стран в случае российской военной помощи Армении. Примечательно, что политическая составляющая реализуемого Арменией и Карабахом конвенционального сдерживания будет играть свою роль, даже если не будет достигнута декларируемая цель армянской политики сдерживания – т.е. недопущение развязывания Азербайджаном широкомасштабной войны. Стратегические возможности теории сдерживания будут иметь решающее значение, даже если она не выполнит свою основную задачу, ведь вовлечение России в боевые действия лишит Азербайджан надежд на победный блицкриг в Карабахе.

Естественно, сдерживание, как и любая военно-стратегическая теория и реализуемая на практике политика, имеет свои изъяны и уязвимые стороны. Политика сдерживания не может быть статичной и должна постоянно развиваться, чтобы оставаться актуальной, способной действительно «сдержать» вероятного противника, устрашить его возможными потерями и заставить отказаться от идеи возобновления боевых действий. На эффективность сдерживания могут повлиять изменения: военного баланса (появление на вооружении противника новых видов ВВТ, способных нейтрализовать имеющееся у армянских сторон «оружие возмездия»), степени рациональности принимающего политические решения лидера (когда возобновление боевых действий любой ценой может быть его последней надеждой сохранить власть), геополитического контекста (вовлеченности в региональную политику внешних акторов), и т.д.

Например, возможное появление на вооружении азербайджанской армии зенитно-ракетных систем С-300¹², способно затруднить использование армянскими войсками оперативно-тактических ракетных комплексов 9К72 по азербайджанской столице и важным целям в глубине азербайджанской территории. Это может создать впечатление у азербайджанского руководства, что снижение «противоценностного» потенциала армянского сдерживания ослабит издержки Баку от возобновления боевых действий, смягчит общественное недовольство материальными и человеческими потерями, успокоит озабоченность западных компаний относительно судьбы реализуемых энергетических проектов.

Однако, как известно, любое политическое действие рождает противодействие: ответным ходом армянской стороны для восстановления потенциала сдерживания может послужить принятие на вооружение большего количества тактических и оперативно-тактических ракетных комплексов различных моделей (за счет массового использования которых можно будет преодолеть возможный «зенитный зонтик» над Баку и объектами нефтяной промышленности и инфраструктуры) и новых РСЗО большого калибра типа «Смерч» или их зарубежных аналогов (противодействие которым зенитными средствами противники технически очень затруднено). Варианты действий и контрдействий сторон могут варьироваться и ассиметричная гонка вооружений может продолжаться десятилетиями, что мы и наблюдаем в карабахском конфликте уже с середины 1990-х гг.

В принципе, теория сдерживания и так уже эффективно реализуется в карабахском конфликте в течение почти двух десятилетий. На сохраняющейся с мая 1994г. линии соприкосновения сторон происходят лишь эпизодические обстрелы снайперов и рейды разведывательно-диверсионных групп с применением максимум крупнокалиберного стрелкового оружия и гранатометов, которые тем не менее не приводят к обмену артиллерийскими ударами или действиям крупных подразделений карабахских или азербайджанских войск. Долговременная действенность теории сдерживания в карабахском конфликте, как показывает наш анализ, в перспективе уже зависит не только от военно-технической составляющей, но и от ее многоуровневых военно-стратегических, политических, экономических и морально-психологических элементов.

Следовательно, при эффективной реализации политика сдерживания в карабахском конфликте может создать условия для долговременного мира. Как отмечал премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, оценивая возможности израильской политики при анализе аналогичного примера долговременного конвенционального сдерживания, спустя почти полвека существования Государства Израиль, «чем дольше Израиль будет успешно сдерживать арабского лидера или коалицию от развязывания войны, тем лучше будут выглядеть долговременные перспективы сохранения мира»¹³.

¹Под ассиметричной гонкой вооружений в данном случае понимается система военно-технических мер, направленных на поддержание военного баланса одной из сторон приобретением «оружия противодействия» (например, в ответ на закупки Азербайджаном боевых самолетов и вертолетов, или бронетехники армянская сторона ставит на вооружение более экономичные системы ПВО или ПТУР). Военно-политическим измерением ассиметричной гонки вооружений является способность одной из сторон поддерживать и компенсировать военный баланс за счет льготных поставок вооружения страной-союзником или сотрудничества в рамках военно-политического блока.

²См. подробнее: «Военная сила в международных отношениях», Дипломатическая Академия МИД России, М., 2009.

³В.М.Буренок, О.Б.Ачасов, «Неядерное сдерживание», Военная мысль, №12, 2007, с.12.

⁴Там же.

⁵В 2004-2005 гг. Азербайджаном в Украине было закуплено 12 пусковых установок (ПУ) РСЗО 9А52 «Смерч» и как минимум 144 ракет 9М55К ним. Системы «Смерч» имеют дальность стрельбы от 70 до 90 км (в зависимости от типа ракет), однако в Украине имелись только кассетные осколочно-фугасные ракеты 9М55К с дальностью стрельбы до 70 км, оставшиеся при разделе ВВТ бывшей Советской Армии.

⁶В 2006-2009 гг. Азербайджаном в Израиле было закуплено 6 ПУ РСЗО “Lynx”. Указанные системы залпового огня имеют возможность осуществлять стрельбу тремя типами ракет (122-мм «Град», 160-мм LAR и 300-мм “Extra”) и достаточно высокую точность попадания. Заявленная дальность стрельбы 300-мм ракетами “Extra” – до 150 км. Было закуплено 50 300-мм ракет “Extra”, однако данных об их успешных учебных стрельбах не имеется. Примечательно, что в связи с закупкой Казахстаном дивизиона аналогичных РСЗО с 300-мм ракетами (получивших название «Найза») и ряда других систем ВВТ весной 2009 г. разразился серьезный скандал и были арестованы высокопоставленные сотрудники Министерства обороны этой стран. Выяснилось, что выпускаемые израильскими фирмами Israel Military Industries и Soltam Systems LTD указанные РСЗО и артиллерийские системы в ходе учебных стрельб показали существенные конструктивные и технологические недостатки и недоработки. См. подробнее: А.Коновалов, Т.Кучуков, «Вызвал огонь на себя», Время, 14.04.2009 (http://www.time.kz/index.php?newsid=9969); Сделка с казахами заморожена – израильский производитель военной техники увольняет работников, http://izrus.co.il/dvuhstoronka/article/2009-03-30/4159.html, 03.30.2009.

⁷8 ПУ 273-мм РСЗО WM-80 китайского производства (с максимальной дальностью стрельбы, в зависимости от типа ракеты, от 80 до 120 км) были закуплены Арменией в конце 1990-х и в начале 2000-х гг. Впоследствии в СМИ появлялась информация о закупках армянской стороной дополнительного количества модернизированных ракет с увеличенной дальностью стрельбы.

⁸Ракеты Р-17 имеют дальность стрельбы до 300 км при круговом вероятном отклонении при стрельбе на большую дальность до 0,6 км.

⁹В 2008 г. Азербайджаном в Украине было закуплено 3 ПУ тактического ракетного комплекса 9К79-1 «Точка-У» (максимальная дальность стрельбы – до 120 км). Возможно, в последующие годы в Азербайджан были поставлены дополнительные пусковые установки данного ракетного комплекса.

¹⁰Б.Лиддел-Гарт. Стратегия непрямых действий // Энциклопедия военного искусства. М. – СПб., 1999, с. 403.

¹¹Там же, с. 408.

¹²Летом 2010 г. в российских СМИ появились сведения о возможности продажи Россией Азербайджану двух дивизионов ЗРК С-300ПМУ-2 «Фаворит».

¹³Цит. по: Mark A.Heller, “Continuity and Change in Israeli Security Policy”, Adelphi Paper #335, IISS, Oxford University Press, London – New York, 2000, p. 12.