Здравствуйте.

Я рекомендовало бы читать наши стратегические аналитические материалы. Не только наши, но и еще нескольких инвестиционных банков одновременно. Потому что у каждого из инвесторов есть свой аппетит по риску, свои возможности по суммам, которые они могут инвестировать. Я думаю, что в целом в России достаточно хорошие перспективы в этом году, несмотря на всю турбулентность, которая сейчас началась вокруг Ближнего Востока и цен на нефть. Поэтому я бы рекомендовал инвесторам посмотреть на основные отрасли России, которые коррелируют с макроэкономическими показателями в первую очередь. Но если человек хочет сохранить, тогда надо инвестировать в долговые бумаги, а не в акции.

Я бы хотел сказать, что, несмотря на то, что действительно нефть и газ являются основными источниками дохода для бюджета и воздействуют на всю экономику в целом, мы живем в стране неудовлетворенных потребностей. Более 60% людей хотят улучшить жилищные условия, огромный разрыв между количеством машин на 1000 человек у нас и в Восточной Европе. Только 1 млн из 143 млн инвестируют в ценные бумаги. Огромные вложения в инфраструктуру необходимы для того, чтобы страна дальше двигалась вперед, и многие проекты достаточно привлекательны с инвестиционной точки зрения. Поэтому, несмотря на то что у нас действительно большая зависимость от нефти и газа, у нас есть много тем, в том числе тема продовольствия, которая становится очень актуальной для мира, тема воды, в том числе инновационные и технологические идеи, которые могут быть интересны иностранным инвесторам.

Российская экономика движется, как и любая другая экономика. Вопрос -- с какой скоростью и в каком направлении. Я думаю, что мы продолжаем нести родимые пятна советской системы, когда у нас была очень сильно развита оборонная промышленность и производство материальных средств и меньше было развито услуг и продукции для граждан. Мы остаемся страной, которая, с одной стороны, находится в постиндустриальном пространстве и в которой, с другой стороны, основные доходы, сама логика, ментальность элиты остаются в индустриальном пространстве. Я думаю, что мы находимся в непростом переходном процессе от индустриальной к постиндустриальной стране в условиях отсутствия ключевых элементов постиндустриального общества.

Надо сказать, что во многих странах намного больше идет и дискуссий, и больше институтов, как государственных, так и частных, которые занимаются стратегическими сценариями развития тех или иных отраслей, аспектов жизнедеятельности страны или мира в целом. С этой точки зрения я считаю, что это очень важное упражнение, необходимое для того, чтобы в первую очередь в элите и в обществе в целом было некоторое понимание возможных трендов развития страны или мира в целом. Сценарии не должны реализовываться, но сценарии имеют важное значение для принятия решений сегодняшних, текущих, просто реагирование на сегодняшние вызовы без понимания ключевых трендов ведет к еще большему хаосу и противоречиям. Должны ли быть все сценарии оптимистичными и амбициозными? Конечно, нет, но иметь сверхзадачи и ставить перед собой жесткие большие цели -- это правильно, заставляет сконцентрировать усилия, и в принципе это принято во многих не только странах, но и компаниях. Одна из первых компаний, имеющих официальный институт разработки сценариев, -- «Шелл». С момента начала поиска месторождения до запуска проекта в разработку проходит от 20 до 25 лет, поэтому, если не имеешь понимания ключевых процессов, которые могут произойти, -- это большой риск. Важность вопроса сценариев и развития -- это не только само написание текста, но и потом имплементация или неимплементация каких-то конкретных решений. Как ни странно, можно привести не только отрицательные примеры, связанные со сценарным развитием и прогнозами. Например, знаменитая задача удвоение ВВП за десять лет практически была выполнена.

Россия -- большая территория, мы являемся огромной страной. Здесь несколько вопросов в одном. Россияне никогда не были природно наивными, разные черты у разных людей. Но в целом империя выдержала 400 лет разных катаклизмов, это показывает, что вряд ли у нас сильная природная наивность, тогда не было бы у нас такой территории под контролем. Другой вопрос, как будут развиваться мир и Россия в XXI веке и что важнее. И то, и другое нужно -- и территория, и природные ресурсы, и технологии, и люди, которые могут их использовать. Я думаю, больший вызов -- можем ли мы конвертировать наши природные ресурсы не только в доходы, но и в добавленную стоимость к этим ресурсам, технологически быть более эффективными в использовании тех или иных материальных благ. Я думаю, что эффективная или неэффективная работа с нашим богатством Сибири будет определять будущее России, в том числе и то, будет ли Китай или другие страны пытаться отобрать у нас преимущество. Я думаю, что мы должны понимать, что живем в очень конкурентной, агрессивной среде. Никто нам ничего просто так не даст или не оставит.

Вы ждете, что будет весна после зимы? Хороший вопрос. Есть законы природы, законы экономики. Есть естественные циклы. Если каждый будет говорить, что кризис будет, то в какой-то год он окажется провидцем. Люди должны понять, что гарантированную экономическую стабильности на уровне мира невозможно обеспечить. Понятно, что мы живем в турбулентное время, когда динамизм изменений намного быстрее. Обычно после финансового банковского кризиса бывает кризис суверенных долгов. После этого кризис обычно социально-политический. Мы видим, во-первых, что не во всех странах был кризис, например, в Канаде банковского кризиса не было, в ЮАР, Бразилии не было. Зато в других странах был продовольственный кризис. Два разных кризиса, два разных воздействия кризиса на стабильность экономическую, политическую. Кризис на Ближнем Востоке связан не с долгами, Египет и Тунис очень хорошо развивались последние десятилетия. Ливийцы не самая бедная нация в Африке. Кризисы могут быть разными, и они просто стали более взаимозавязанными и более влияющими на процесс не только в одной стране, но и в регионе, и в мире в целом.

Я должен сказать, что Максим ошибается: все проблемы идут от финансистов не в последнее время, а всегда. Если посмотреть на историю ростовщичества, банковских кризисов времен XVIII века во Франции или в Англии, много примеров, то нелюбовь к финансистам достаточно устойчива и существует в обществах очень давно. Конечно, при капитализме роль денег стала еще более значимой. Финансовые институты стали играть еще большую роль в общих экономических процессах. И, как человек, который пять лет изучал «Капитал» Маркса, очень хорошо помню проблемы реального эффективного капитала. Просто всем надо понять, что финансы -- это верхушка айсберга, и она просто наиболее видная часть того, что происходит в экономике в целом. Когда собственник компании берет деньги в долг на один год, а покупает актив, который окупается через семь лет, когда государство повышает пенсионные выплаты и социальные выплаты, не имея для этого текущих доходов, когда американская государственная ипотечная компания позволяет себе выдавать кредиты, не смотря на кредитоспособность граждан, то в конечном итоге все это завершается финансовым кризисом и страдают больше всего обычные граждане. Но, к сожалению для Максима и всех остальных, проблемы эти возникают не столько от финансистов, сколько от общих основ капиталистической системы, когда заработать деньги любой ценой является основной задачей большинства участников экономических процессов.

У Москвы есть все шансы быть международным финансовым центром по ряду причин. Мы очень любим заниматься самобичеванием, заявляя, что у нас есть много проблем. Тем не менее я хотел бы сказать, что российский рынок -- один из крупнейших в мире и по рыночной капитализации, и по количеству инструментов, количеству компаний с большим доходом. Поэтому в нашем регионе бывших стран СССР и Восточной Европы если уж есть у кого шанс стать МФЦ, хотя бы региональным, то только у Москвы.

Мы находимся на этапе, когда мир действительно нуждается в глобальном регулировании. И вопрос о том, как этот институт будет создан, кто сможет быть тем лидером или лидерами, которые заставят или убедят всех остальных подчиниться этим правилам, -- хороший вопрос.

Я думаю, что доступ напрямую небольшого инвестора на биржу -- действительно проблема, которая по-разному решалась в разных странах на разных этапах. Моя рекомендация для мелкого инвестора, а не спекулянта -- инвестировать через фонды, а не самому пытаться покупать и продавать.

В России мы имеем ту приватизацию, которую имели в 1990-е годы. Огромное количество компаний стали публичными по форме, не по сути. До сих пор у нас нет компаний, в которых не было бы акционеров, имеющих меньше 50 процентов акций. Тем не менее рынок развивается, он изменился сильно за последние 15 лет. У нас в России компаний, имеющих больше миллиарда долларов выручки, больше трехсот. С этой точки зрения большие перспективы того, что многие из них станут реально публичными компаниями. Процесс консолидации отраслей как внутри страны, так и в мире будет продолжаться. По объему торговли мы на самом деле намного больше, чем большинство рынков развивающихся стран. Поэтому, конечно, наш рынок неэффективный, недоразвитый, но, тем не менее, более интересный, чем большинство других рынков.

Как я уже сказал, я считаю, что для небольших инвесторов лучше покупать не акции одной компании, а покупать фонды. Но я уверен, что возможно публичное размещение не только институциональным инвесторам, но и розничным инвесторам. Абсолютно возможны и могут быть успешны.

Меньшая зависимость российского рынка от американского фондового возможна в разных совершенно аспектах. Первое: если у нас будет намного больше размер и объем инвестирования денег со стороны внутренних инвесторов, то наша зависимость от иностранных инвесторов будет меньше. Второе: если наша экономика будет менее сырьевой и станет более инновационной, то, что будет происходить в Америке, нас будет волновать в меньшей степени. Но нам всем надо понимать, что мы живем в мире взаимозависимом и глубокого взаимопроникновения.

Нет, не считаю.

Во-первых, я хочу сказать, что Goldman Sachs стал публичным последним из всех крупных инвестиционных банков. Я больше верю в модель партнерства и большие связи между теми, кто владеет, кто управляет и работает в компании в нашей отрасли.

Мы не публичная компания. Мы раскрываем очень большой объем информации нашим клиентам, контрагентам, регуляторам и нашим сотрудникам. Поэтому я считаю, что мы достаточно прозрачная, открытая компания. Другое дело, что есть неофициальная информация. Вы можете опираться при принятии решения не только на официальную информацию, но и на неофициальную информацию, на слухи.

Во-первых, я хотел бы сказать, что мы не продавались сторонним покупателям за копейки. Я считаю, что наша сделка со Стандарт-банком была на хороших коммерческих условиях для нас. И она была связана не с проблемами кризиса, а с тем видением, которое мы хотели реализовывать для дальнейшего развития «Тройки Диалог» на развивающихся рынках. Другой вопрос, что никто из нас не был готов к тому, что в сентябре 2008 года крупнейший банк «Леманн Бразерс» будет обанкрочен, что вся система рефинансирования фондового рынка остановится на полном ходу. И если бы в четверг, 20-го числа, «Голден Сакс» и «Морган Стенли» не стали коммерческими банками и не получили помощь от американского государства, то рухнула бы вся система, все инвестиционные банки не смогли бы исполнить свои обязательства и был бы массовый коллапс. Поэтому это был беспрецедентный кризис с точки зрения того, что на полном ходу остановилась постоянно движущаяся машина. Любая система, остановленная на полном ходу, начинает саморазрушаться. Ценой больших усилий государству удалось это саморазрушение остановить. Цена была очень большой.

Нет, мы сами не судимся с клиентами. У нас был один случай, когда клиент не исполнял свои обязательства, подал на нас иск, мы были вынуждены подать встречный иск в Лондонском суде. Конечно, всякое бывает с клиентами, но мы всегда пытаемся найти разумные решения. Очень важно понимать, что во всем мире есть ряд клиентов, которые пытаются судиться с различными институтами, не только финансовыми, по формальным процедурным моментам. Их не столько волнует, какой результат показывает тот фонд, куда они инвестировали, они находят юридические зацепки, которые позволяют им доказывать, что то или иное условие не было исполнено, и пытаются на этом получить деньги.

Российское общество находится на переходном этапе. Мы много чему новому учимся. У нас в советской системе много чего не было. В том числе и денег. Сейчас все больше и больше людей официально зарабатывают серьезные деньги, платят с них налоги. И им нужно качественное, профессиональное обслуживание. Точно так же, как мы чистим по утрам зубы, исполняем другие нормы гигиены, точно так же частью нашей обыденной жизни в ближайшие десятилетия станут юридические и финансовые действия, которые мы должны делать регулярно: писать завещание, заключать брачные контракты, инвестировать свободные деньги, научиться читать финансовую отчетность. В Америке при населении 280 млн человек, если не ошибаюсь, открыто 320 млн брокерских счетов. Это не означает, что каждый гражданин имеет счет. Но показывает, что средний класс, богатые американцы имеют по несколько счетов и очень активно работают на финансовом рынке. Проблемы налогов, оптимизации, диверсификации, оценки рисков -- это все то, что важно и нужно будет всем нам все больше и больше в ближайшем будущем. Я глубоко убежден, что у private banking в России большое будущее. Я считаю что мы привлекли одного из самых опытных иностранных специалистов, что очень хорошо учиться у других тому, что уже было сделано, не надо выдумывать велосипед, когда он уже создан кем-то, надо просто его адаптировать к нашим условиям.

Перспективы КамАЗа мы оцениваем положительно. КамАЗ готов к вступлению России в ВТО и к увеличению конкуренции со стороны иностранных производителей. Его основными преимуществами будут автомобили низкой стоимости, оптимальное соотношение цены и качества, широкая дистрибутерская сеть, охватывающая всю Россию. К тому же преимуществом можно назвать партнерство с немецким концерном «Даймлер», в рамках сотрудничества с которым КамАЗ приобретает опыт и технологии иностранного производителя. В результате этого качество автомобилей КамАЗа повышается. В качестве приоритетного покупателя «Тройка» рассматривает «Даймлер», а также его финансового партнера EBRD, с которым он работает в рамках приобретения акций КамАЗа.

Мы считаем очень важным повышение общего уровня финансового и экономического образования наших инвесторов. Как иностранных -- о том, что происходит в России, так и россиян -- о том, что происходит в мире и в России в том числе. Наверное, лучше спросить, насколько наш форум удался, у наших клиентов -- инвесторов и корпораций. По количеству людей и по покрытию прессой мы видим, что это является знаковым событием в России. Основной вывод, что мы живем в эпоху взаимопротиворечивых вызовов в условиях большой неопределенности, возможность и негативного, и позитивного сценария развития очень высока.

Мы не комментируем слухи. К сожалению, некоторым журналистам очень нравится красить волосы в разные цвета, и они все время пытаются поспорить между собой, кто будет следующим, кто проспорит и покрасит волосы в следующий раз. Поэтому никаких новостей нет.

Еще раз хочу сказать то, что делал несколько раз в своих интервью: на каждом этапе развития экономики и финансовой индустрии любой руководитель компании должен внимательно рассматривать различные сценарии развития событий. Есть много положительных аспектов, которые действительно делают обоснованным появление слухов о возможных совместных действиях между «Тройкой Диалог» и Сбербанком. Появление такого тандема приведет к резкому усилению позиционирования российского коммерческого инвестиционного банковского бизнеса не только в России, но и за ее пределами. Означает ли это, что сделка такая состоится? Абсолютно нет. У Сбербанка есть возможности и альтернативы для построения собственного инвестиционного бизнеса. А у «Тройки Диалог» есть возможности продолжать свое сотрудничество со Стандарт-банком в той модели, которая была задумана. Поэтому в зависимости от того, какие решения будут приняты, сотрудники будут принимать свои решения, исходя из того, насколько они согласны или не согласны с новым или старым сценарием развития.

Я уже ответил: не факт, что это произойдет. Но я, как человек, который начинал работать в компании, где работали четыре человека, а сейчас работают около 1200 человек, как человек, который видел за 20 лет работы очень много разных акционеров -- иностранных, российских, муниципальных, частных, -- могу сказать, что корпоративная культура не может быть статичной, она меняется вместе со средой, с теми задачами, которые решаешь. Главное, что она должна коррелировать с теми целями, которые ставит компания, с теми ценностями, которые она декларирует, и с тем бизнес-видением, которое она реализует.

Я считаю, что очень полезно, что государство и частные инвесторы увидели необходимость реализации большого проекта инновационного центра «Сколково». Это очень амбициозная и очень непростая задача и потребует очень много усилий для успешной реализации. Я надеюсь что у них все получится, потому что, если это будет успех, это очень поможет в том числе развитию нашей бизнес-школы, потому что наша школа нацелена на подготовку людей с предпринимательской ментальностью, которые должны будут реализовывать интересные новые коммерческие идеи, в том числе рожденные в нашей «кремниевой долине».

Для того чтобы удался или не удался проект такого уровня, как бизнес-школа, требуется не те пять лет, которые мы существуем, а 15--20 лет минимум. Я очень благодарен тем людям, которые поверили в проект, пришли в него и стали первыми студентами. Я надеюсь, что, несмотря на все сложности и шероховатости, которые присутствуют при начале любого большого проекта, они получили уникальные и знания, и возможности собственного развития. И я надеюсь, что многие из них станут очень успешными людьми не только в России, но и за ее пределами.

Я об этом говорил много раз. Мне очень интересна институционализация благотворительной отрасли, то есть создание профессиональных механизмов, позволяющих людям с разным достатком участвовать в различных благотворительных проектах с четким механизмом отчетности, с четким механизмом информированности, с небольшими административными издержками. И это является важным элементом, на мой взгляд, будущего России.
На мой взгляд, на сегодняшний день мы имеем очень неразвитую систему, когда человек должен быть или очень богатым, чтобы создать собственный фонд, или человек помогает тому, кого лично знает, или человек реагирует на какие-то знаковые форс-мажорные события типа пожаров, Беслана, Домодедово. Очень важно создать механизмы, которые позволят человеку регулярно отчислять какую-то сумму денег на тот или иной благотворительный проект, получать информацию о том, что происходит с проектом, иметь возможность, если ему не нравится, как расходуются деньги на проект, забрать свои деньги, понимать, сколько на что расходуется, и делать это не разово, а в постоянном режиме. То есть идея создания фондов, когда человек может принять решение о перечислении 1--10% своей зарплаты ежемесячно, этими деньгами будет управлять профессиональный управляющий, доходы будут направлять на конкретно ту область, которая будет декларирована в том или ином фонде. И получая ежегодный отчет о том, как они были использованы, благотворитель сможет принять решение -- оставлять деньги еще на год или забрать. И, если он сможет сам голосовать рублем, это повысит эффективность реализации благотворительных проектов.

Нет, не успел.

Чтобы не был безразличен. Чтобы у него была определенная система ценностей, и чтобы человек был амбициозен.

У меня нет дружеских отношений с нашим президентом. Хотя мне очень приятно, что он, став президентом РФ, принял решение остаться председателем попечительского совета нашей бизнес-школы.

Надо сказать, что, несмотря на то что прошло 20 лет, как строится новая Россия, количество возможностей для самореализации безгранично. Я очень люблю то, что я делал последние 20 лет, считаю, что я правильно определил свои сильные и слабые стороны, выбрал правильную профессию для себя, исходя из своих предпочтений и возможностей.

Все в наших руках.

Читаю много книг, в основном философские, исторические, психологические, художественные люблю. Книга на столе -- их несколько: "Лекарство" Шопенгауэра, Конфуций, история религий, история Первой мировой войны.

Дети пока еще маленькие, все они или учатся, или еще дошкольного возраста. Моя супруга помогает мне во многих наших совместных благотворительных и инвестиционных проектах.

Нет, это невозможно. Во-первых, я должен сказать, что являюсь гражданином России и никогда не являлся гражданином Армении. У меня нет армянского паспорта. Во-вторых, что более важно, я глубоко убежден, что президентом Армении должен быть человек, который долгие годы жил и работал в Армении и понимает, что там происходит, очень глубоко и хорошо. В-третьих, я считаю, что у меня нет тех качеств, которые сделали бы меня хорошим госчиновником как в России так и в Армении.

Сложно отвечать на некорректно заданный вопрос. Хотел бы отметить, что проект, который мы собирались реализовывать в Армении, никак не связан с законом о русскоязычных школах в Армении. Потому что преподавание в нашей школе планировалось на английском языке, а не на русском. Более того, я считаю, что в Армении очень важно сохранение знания армянского языка, и действительно на это требуются огромные инвестиции, чтобы поддерживать любой язык на должном уровне, -- это задача элиты в той или иной стране. При этом нам надо понимать, что, сохраняя и развивая наш собственный язык, мы должны делать все, чтобы наши будущие поколения могли общаться, разговаривать на нескольких языках, в том числе и русском. Потому что для Армении Россия является одним из ключевых рынков. С этой точки зрения очень важно сохранить те конкурентные преимущества, которые у нас были созданы за последние 90 лет, в том числе в области знания языков.

Спасибо читателям за интересные вопросы и суждения. Хочется всем нам пожелать постоянно находиться в желании двигаться вперед, развиваться, менять себя и мир вокруг себя, опираясь на базовые ценности и благородные цели. Хотел бы завершить фразой японской философии о том, что каждый из нас должен жить так, как будто он умрет завтра, а учиться так, как будто он будет жить вечно.