- Эти переговоры не могли быть переломными, потому что, как вы знаете, переговоры в различных форматах, которые инициировала Россия, - встречи президентов и встречи министров иностранных дел, - организовываются уже довольно долгое время. Для урегулирования карабахского конфликта прилагаются усилия со стороны также других международных сил, но урегулирование - очень сложный процесс. Так что, в данном случае, встречу министров иностранных дел можно считать положительным фактом, но отметим еще раз, что процесс продолжается. А насколько он продуктивный, – мнения в основном совпадают: в настоящее время, переговорный процесс может иметь положительный результат - сохранение статус-кво, которое не допустит возобновления военных действий. 

- Можем ли мы констатировать, что тем самым Москва уступает другим странам в регионе свою доминирующую роль в переговорном процессе по урегулированию нагорно-карабахского конфликта? 

- Мне кажется, Россия предложила свои услуги, но в тоже время, в России понимают, что никакая посредническая миссия не может достигнуть более эффективного результата, чем желание трех (включая Карабах) сторон конфликта. Мне кажется, что посредническая миссия, которую осуществляет Россия, связана с интересами именно России на Южном Кавказе. Проблема в том, что любое нарушение договоренности о неприменении огня на территории Карабаха, не только повлияет на глобальную политическую позицию России на Северном и Южном Кавказе, но и будет означать дальнейшее распространение дестабилизации на территорию в том числе самой России, где в большом количестве плечом к плечу проживают армяне и азербайджанцы. Так что задача эта для российских посредников и дипломатов очень сложная, но она исходит из национальных, государственных интересов РФ.

- Пустота, образовавшаяся после Астаны, - это тупик, или затишье перед бурей?

 - Думаю, ни то, ни другое. Эта пауза возникла вследствие анализа событий. А в Астане мы услышали очень резкие заявления не только от президента Азербайджана, но и президента Армении. Мне кажется, что эта пауза является поводом для того, чтобы все стороны, которые так или иначе следят за переговорными развитиями, изучили данный этап. Этот перерыв необходимо использовать для разработки новых, нестандартных подходов, которые действительно, должны быть откорректированы для преодоления противоречий, а не для создания еще новых противоречий, свидетелями которых мы стали в случае с Мадридскими принципами. 

- Некоторые эксперты, в том числе также российские, думают, что карабахский конфликт может решиться только по примеру южноосетинского, либо абхазского конфликтов, то есть военным путем. Вы разделяете эту точку зрения? 

- Стоит отметить, что упомянутые вами конфликты были решены не прямым способом. Военным действиям последовали политические, дипломатическое признание. Мне кажется, международное сообщество не может предложить большего. Опыт показывает, что да, в таких случаях международное признание является тем фактором, который смягчает ситуацию, свидетелями чего мы стали в Абхазии и Южной Осетии. В Карабахе ситуация, конечно, сложнее. Мы понимаем, что независимость Косово и Южного Судана являются американскими проектами, а Абхазия и Южная Осетия имеют политическую и военную связь с Россией. Что же касается Нагорного Карабаха, мне кажется, есть дипломатические, политические силы, которые могут актуализировать карабахский вопрос на международной платформе. Мне кажется, позиция Еревана могла бы быть более четкой.

- Насколько правомочным вы считаете утверждение, согласно которому события в Судане могут послужить хорошим прецедентом для Карабаха? 

- Вспомним, что в Нагорном Карабахе уже был проведен референдум. Что же касается референдума в Судане, то должен сказать, что он был осуществлен в результате долгого процесса, процесса, который был начат в США и других странах, которые были заинтересованы в разделении Судана. Между Суданом и Карабахом не так уж много параллелей. Сходство этих двух процессов в том, что в обоих случаях мы имеем дело с проведением референдума. В случае с Суданом, он удостоился одобрения со стороны международного сообщества, а в случае с Карабахом - нет, по ряду причин. 

- Вопрос, в связи с терактом в московском аэропорту Домодедово. Если Россия не в состоянии решить вопрос безопасности своих граждан и своих границ, то как же она может гарантировать безопасность Армении и региона? 

- Террористические акты происходят во всех странах. Не только в России. Россия имеет социально-экономические, идеологические проблемы, проблемы, связанные с национальным самосознанием, которые способствуют терроризму не только на Северном Кавказе, но и в других крупных городах. Мне кажется, что при правильном подходе, Россия сможет создать некое противоядие против этой заразы, что положительно скажется не только на безопасности ее граждан, но и на тех партнерах, в том числе и на Армении, которые ожидают обеспечения своей безопасности от России.