Зксклюзивное  интервью газете "Ноев Ковчег"  министра иностранных дел Армении.

Министр иностранных дел Армении Вардан Осканян занимает эту должность с 1998 года. Начав карьеру в МИД в 1992 году с должности заместителя начальника отдела стран Ближнего Востока (министр родился в Сирии - стране с влиятельной армянской диаспорой), в 1998-ом Осканян занял кресло шефа внешнеполитического ведомства Армении.

Окончил в 1979 г. Ереванский политехнический институт, обучался политическим наукам и международным отношениям в Университете Тафта (США), Гарвардском университете и проходил стажировку во Флетчерской дипломатической школе (США). К армянскому, английскому, французскому и арабскому языкам министра в последнее время добавился русский.

— Господин Осканян, за то время, что Вы работаете министром иностранных дел, увеличилось число стран, имеющих свои интересы на Южном Кавказе. Даже географически далекий Китай стал активным игроком в регионе. Какие из внешнеполитических векторов Армении Вы считаете основными?

— Интерес к региону действительно вырос, усилилась конкуренция государств, преследующих здесь различные цели. К сожалению, эту конкуренцию не всегда можно назвать здоровой. Тем не менее, для Армении все это не имело негативных последствий. Во многом благодаря комплементарности, положенной в основу нашей внешней политики. Она предполагает гибкость, позволяющую нам правильно оценить ситуацию и позволить себе некоторую смену акцентов, не меняя основных приоритетов.

Приоритеты для нас неизменны – это стабильный регион, в котором мы находимся, и нормальные, дружественные отношения с непосредственными соседями и стратегическим партнером - Россией. Наши отношения с Азербайджаном и Турцией нормальными назвать нельзя, и на обоих направлениях мы серьезно работаем. Над урегулированием карабахской проблемы - с Азербайджаном и над установлением отношений без предусловий - с Турцией.

Второе серьезное направление – европейская интеграция, и этот процесс уже получил солидную институциональную базу, зафиксированную в документах и на практике. Выработаны программы конкретного сотрудничества с Европейским Союзом и Советом Европы, а также с НАТО по вопросам безопасности.

Наиболее важной внешнеполитической задачей, тем не менее, является урегулирование карабахской проблемы, которая во многом влияет на другие внешнеполитические векторы.

— Самое большое приобретение в карабахском урегулировании – это режим прекращения огня, в основном соблюдаемый сторонами. Что же касается внешнеполитической активности, она не приносит конкретных результатов. Автономию, предлагаемую Азербайджаном, мы понимаем как этническую чистку Нагорно-Карабахской Республики. О независимости же, отстаиваемой народом НКР и Арменией, Азербайджан не хочет и думать. И потому не кажется ли Вам активность вокруг карабахской проблемы чрезмерной? Слишком далеки позиции сторон...

— Я не совсем согласен с Вашими оценками. Безусловно, существует противоречие между принципами территориальной целостности и самоопределения. Чисто внешне они кажутся несовместимыми. Тем не менее, есть способы их совмещения, если, конечно, будет проявлена соответствующая политическая воля, дана гибкая интерпретация процесса и выбраны соответствующие подходы. В краткосрочной перспективе это маловероятно, но в среднесрочной, я думаю, можно будет найти способы совмещения этих принципов. Основной ключ к решению проблемы, конечно же, референдум. У народа НКР, чья судьба решается, должна быть возможность свободного волеизъявления.

Что же касается активности, то она сосредоточена в рамках Минской группы ОБСЕ. Попытки переноса решения проблемы на другие площадки и в другие форматы делаются Азербайджаном для отвлечения внимания от процесса. Обсуждения проблемы вне Минской группы - в ООН или Совете Европы могут иметь какой-то частный позитивный результат, но сегодня единственно эффективный формат – это Минская группа. И именно в этом формате зафиксированы положительные сдвиги.

— Но где же здесь совмещение принципов? Многими основные принципы воспринимаются так: не дать народу волю выражать свое мнение – это принцип территориальной целостности. Дать волю – принцип самоопределения.

— Если дать возможность народу провести свободный, демократический референдум, то выбор народа будет справедлив. Ему дано право выбирать свою судьбу, и он ее выбирает. Вот единственный способ совместить эти принципы. Есть международные тенденции, есть практика других стран. Опыт показывает, что для подобных проблем решение состоит именно в уважении к принципу выбора народом своей судьбы.

— У нас появилась еще одна проблема – обострение российско-грузинских отношений. Вы как-то сказали, что Армения может сыграть в этих отношениях роль посредника. Как Вы себе это представляете?

— У нас не было претензий усадить Грузию и Россию за стол переговоров или взять на себя функцию прямого посредничества. Армения имеет нормальные отношения и с Россией, и с Грузией. И во время двусторонних встреч с каждой из сторон пытается призвать их смотреть на российско-грузинские отношения без эмоций, с более прагматичной точки зрения. Плохие отношения между Россией и Грузией затрагивают не только наши интересы, но и региональные. И мы, независимо от нашей воли, втянуты в эту проблему.

— Как транспортная блокада Грузии Россией отражается на нашей экономике? Справедливы ли слухи, что Грузия рассчитывала на то, что Армения поможет ей преодолеть угрозу газовой блокады поставками иранского газа? Возможно ли это теперь, когда «Газпром» фактически выкупил армянский участок трубы газопровода Иран-Армения?

— Конечно, блокада Грузии задевает интересы Армении. Верхний Ларс был закрыт еще до последнего обострения российско-грузинских отношений. Армянский бизнес, к счастью, довольно гибок и нашел иные транспортные пути. Но, конечно же, по большому счету желательно, чтобы подобных препятствий не было. Открытые границы, нормальные отношения, отсутствие политических напряжений важны для всех стран региона.

Что же касается газопровода Иран-Армения, то «Газпром» напрямую армянским участком трубы не владеет. Потенциальный собственник трубы – «АрмРосгазпром», в котором «Газпрому» принадлежит большая часть, но все равно – это не прямое управление. Газопровода пока нет, более того, транзитные функции для него не предусмотрены договором. Так что этот газопровод пока лежит вне армяно-грузинских отношений.

— И Грузия, и Россия – члены СНГ, которое не имеет сегодня объединительных функций. Находясь с визитом в Ереване, Владимир Путин назвал СНГ «площадкой для цивилизованного развода». Можно ли сегодня превратить эту площадку во «дворец бракосочетаний»?

— СНГ в свое время сумело оградить пространство бывшего СССР от больших потрясений. Гораздо больших, чем те, что произошли. Экономические связи стран – членов СНГ ослабли, и это не сделало Содружество привлекательнее. Сегодня делаются попытки реанимировать эти связи, создав общую экономическую зону. Но для этого у членов СНГ должен появиться предметный интерес друг к другу. В любом случае это – полезная структура, а двусторонние связи внутри нее и сегодня весьма активны. Конечно, она нуждается в реформах – и структурных, и идеологических. Необходимо точное оформление общих целей, правильное обозначение современных вызовов. Структурные преобразования должны приспособить СНГ к адекватным ответам на существующие вызовы. В этом случае у нее – большой интеграционный потенциал.

— Теперь о других направлениях внешней политики: как по-Вашему, какие изменения может принести в политику США победа демократов в Сенате и Конгрессе США?

— Национальные интересы США по большому счету остаются неизменными. В связи с приходом демократов могут измениться акценты, могут измениться методы, но не стратегия. В нашем регионе не происходит таких экстремальных событий, как на Ближнем Востоке, и потому здесь не следует ожидать резких изменений американской политики. Что же касается наших проблем, то победа демократов в Конгрессе, учитывая связи армянской общины США с различными конгрессменами - демократами, может открыть для нас определенные возможности.

— Как Вы считаете, в какой степени французский законопроект о наказании за отрицание армянского геноцида отражает интересы армян?

— Принятие этого законопроекта нижней палатой французского парламента, конечно же, является внутренним делом Франции. Но в то же время в этом законопроекте необходимо отметить уважение к общечеловеческим ценностям. И, конечно же, желание противодействовать на государственном уровне позиции Турции, отрицающей геноцид и предусматривающей за его признание уголовное наказание в виде пресловутой 301-й статьи Уголовного кодекса. Я думаю, что решение французского парламента достаточно четко указывает Турции, что в этом вопросе она идет против течения.

— В стремлении к европейской интеграции и у нас есть определенные проблемы. Вы, в частности, не раз заявляли, что грядущие выборы для Армении судьбоносны – они должны быть демократичными, справедливыми и прозрачными. А если мы не сможем соответствовать этим требованиям?

— Эти выборы действительно судьбоносны - по двум причинам. Первое – мы должны суметь правильно сформулировать задачи грядущего десятилетия и суметь сделать правильный выбор, исходя из этих задач. Второе – обеспечить свободу выбора. Мы не имеем права на ошибку и не должны довольствоваться прежними оценками европейских экспертов: выборы, мол, проведены без больших нарушений, но не соответствуют европейским стандартам. Мы должны сделать не один, а сразу десять шагов вперед, и это должно стать обязательством власти, политических сил и народа. Потому что от качества этих выборов зависят наши будущие успехи.

— Вы полагаете это возможным?

— Если будет проявлена политическая воля и политические силы сумеют руководствоваться общенациональными интересами, а не узкопартийными - это возможно. Еще пять лет назад мы были существенно впереди наших соседей по основным параметрам развития. Сегодня соседи уже догоняют нас, а Азербайджан уже обошел нас по экономическим параметрам. Для того, чтобы сохранить конкурентоспособность в регионе, мы обязаны мобилизовать все свои ресурсы. Лучший способ добиться этого - демократия, свободные выборы, законность, доверие народа к власти. Армения в тяжелых условиях сумела приобрести достаточно хороший имидж – она считается самым надежным партнером в регионе. Если мы сумеем добавить к этому также и то, что Армения является самым демократичным государством региона, государством, которое сумело провести самые справедливые выборы, что оно действительно защищает права человека – я думаю, что наш имидж сильно выиграет от этого. И это станет колоссальным ресурсом как для привлечения инвестиций, так и для решения политических и социальных задач.

— Вместе с внешнеполитическими делами Вы лоббируете программу развития села, что многим кажется делом сугубо внутренним, более касающимся Министерства сельского хозяйства, чем внешнеполитического ведомства.

— Сегодня внешнюю политику довольно трудно отличить от внутренней. У основных политических игроков региона в задачах внешней политики обозначены экономические задачи, в том числе – либерализация нашей экономики. И если наши экономические проблемы становятся объектом заботы других государств, то для нас они просто не могут оставаться делом сугубо внутренним.

Тем более, что все наши внешнеполитические успехи основаны на умении решать внутренние задачи. Что же касается села – то это проблема, требующая особенного внимания. Разницу в благополучии села и города необходимо если не стереть, то, по крайней мере, резко уменьшить. Создание рабочих мест, поднятие уровня жизни, борьба с бедностью – это наши важнейшие цели.

Инструмент их достижения – это наши продолжающиеся реформы, теперь уже второго поколения. Мы должны иметь смелость провести их, как бы это ни было трудно. И политические силы страны должны взять на себя ответственность за решение этих задач. Они - комплексные, и я бы не стал разделять их на внутри- и внешнеполитические.

— Относительно работы Вашего ведомства. Когда что-нибудь происходит в мире, мы получаем весьма скупую информацию от армянского МИД. И вынуждены пользоваться другими источниками, не всегда достоверными, но более оперативными. Вы не считаете, что информация МИД должна стать более полной?

— Я сам сторонник прозрачности, но во внешней политике слишком много ограничений. Во время переговоров затрагиваются вопросы, о которых мы можем говорить открыто. Но для другой стороны открытое обсуждение может оказаться невыгодным, и мы вынуждены соблюдать ее интересы. Наша пресс-служба по сравнению с другими достаточно продвинута, к ней можно обращаться не только за официальными бюллетенями. Более того, перед ней поставлена задача максимальной открытости. Но максимальной – не значит полной.

 — Г-н Осканян, Ваши интервью отличаются от речи других дипломатов желанием ответить с возможной полнотой, не отделываясь дипломатическими клише. А Вы еще и активно жестикулируете. Это мешает?

— Мне – нет. Я верю в то, что говорю, я верю в будущее Армении и пришел в дипломатию потому, что уверен - активной и правильной политикой мы можем решить стоящие перед нами задачи. Это глубоко сидит во мне, и жестикуляция – проявление этой веры. Аристотель полагал, что власть и сила должны служить средством для совершения добрых дел, а не быть самоцелью. Я верю в то, что нравственной политикой мы сможем отстаивать наши интересы. — Вы много времени проводите в перелетах.

У Вас есть свои какие-то «фирменные» методы преодоления связанных с этим неудобств?

— Негативных последствий перелетов на себе я не чувствую. Время покажет, отразился такой темп жизни на моем здоровье или нет. Я еду в аэропорт, как на работу, работаю в самолете – все это неотъемлемые атрибуты должности. Какие-то профилактические меры я, конечно же, предпринимаю. Это – легкая пища, соблюдение режима сна. Ну и, конечно же, спорт – большой теннис.

— Кто Ваш самый трудный соперник в теннисе? Ваши сотрудники выигрывают у Вас или предпочитают проиграть?

— В основном я играю со своим тренером. Для меня теннис больше удовольствие, нежели состязание. Несколько лет назад я принял участие в турнире дипломатов, но особых результатов не добился.

— Вы как-то сказали, что в 2008 году, когда исполнится 10 лет Вашего пребывания в должности министра иностранных дел, Вы можете уйти в отставку. И не исключаете для себя участие в президентских выборах.

— Я не говорил именно об отставке. Речь шла о кооптации в будущее правительство. Я полагаю неэффективным пребывание более десяти лет на одной должности. Это, по-моему, предельный срок. Что же касается президентства, то разговоры на эту тему я считаю преждевременными. Кандидаты в президенты определяются только в преддверии выборов, исходя из тогдашней политической ситуации, а также из задач и целей грядущего после выборов десятилетия.

— Вы, тем не менее, не отрицаете для себя эту возможность?

— Я пока действительно не решил, что буду делать в будущем. Я даже не решил, останусь я в политическом поле или нет. — Вы окончили Ереванский политехнический институт.

Что Вас заставило изменить выбранной специальности?

— Изменились предпочтения – такое бывает часто. У меня, кроме инженерного образования, есть еще два – политические науки и международные отношения. Они очень помогают мне сегодня. Но я не думаю, что дипломатия – это единственное, чем я мог бы заниматься в жизни. Не стань я дипломатом - стал бы или архитектором, или кинорежиссером. В юности я, впечатленный чудом восточноевропейского кино, даже снял фильм. Правда, этот опыт продолжен не был.

— Г-н Осканян, в справочнике «Кто есть кто в Армении» информация о Вашей семье дана очень скупо. Вы не могли бы восполнить пробел?

— Могу. Но тоже скупо. Женился я здесь, на студентке Ереванского медицинского института. Правда, знаком я был с ней еще по Алеппо. Свадьбу сыграли в 1978, так что в 2008 году у меня двойной юбилей - и тридцатилетие свадьбы, и десятилетие вступления в должность министра. У нас двое сыновей – студентов. Старший учится в университете Тафта, там же, где учился я. Второй - в американском университете в Афинах.— И последнее.

Что Вы пожелаете читателям газеты в Новом году?

— Кроме обычных пожеланий здоровья и счастья – мира и терпимости друг к другу.