Среди дорожных указателей на шоссе к востоку от Тбилиси можно встретить и направление на Тегеран - хотя от грузинской столицы его отделяют почти 800 миль и целое государство: Азербайджан. Недавно, когда мы ехали по этой автостраде, мой приятель-грузин со смехом обратил наше внимание на этот указатель, и даже отодвинулся, чтобы мы могли его сфотографировать. Однако, каким бы курьезом ни казалась эта надпись, она символизирует предпринимаемые в последние годы иранцами усилия по укреплению своего влияния на Южном Кавказе - усилия, которые Тбилиси с осторожностью поддерживает.

В отличие от подстрекательской деятельности Ирана в ряде стран Ближнего Востока, его отношения с Грузией, Арменией и Азербайджаном определяются не религиозно-идеологическими, а прагматичными экономическими и геополитическими соображениями. Более того, насколько можно судить по энергичным дипломатическим усилиям Тегерана минувшим летом, он вполне может выступить в качестве главной движущей силы стабилизации неспокойной обстановки на Южном Кавказе. Некоторые оптимистически настроенные аналитики даже считают, что «образцовое поведение» Исламской Республики в этом стратегически важном регионе может стать предпосылкой для сближения между Вашингтоном и Тегераном.

За прошедший год иранские официальные представители не раз посещали Грузию, Армению и Азербайджан, анонсируя ряд совместных экономических проектов, а также объявляя о символических дружественных жестах вроде одностороннего введения безвизового режима для азербайджанских и грузинских граждан или предложения о посредничестве Тегерана в урегулировании армяно-азербайджанского конфликта вокруг Нагорного Карабаха - сепаратистского региона на юго-западе Азербайджана, контролируемого этническими армянами. Недавно Тегеран также заявил о намерении принять участие в строительстве новой гидроэлектростанции на территории Грузии.

Летом президент Грузии Михаил Саакашвили, известный своей твердой проамериканской позицией, с демонстративной публичностью пригласил в Тбилиси своего иранского коллегу Махмуда Ахмадинежада; после этого произошел обмен визитами самых высокопоставленных членов правительств обеих стран. Одновременно Иран, уже давно поддерживающий Армению, предложил построить железнодорожную ветку, соединяющую обе страны (стоимость проекта оценивается в 1,2 миллиарда долларов): это имело бы жизненно важное значение для экономики Армении, страдающей от азербайджанско-турецкой блокады - ее важнейшим проявлением стало исключение страны из проекта по сооружению газопровода Баку-Тбилиси-Джейхан, огибающего армянскую территорию. Кроме того, в этом месяце Тегеран выразил заинтересованность в десятикратном (по сравнению с прошлым годом) увеличении закупок азербайджанского газа, и подтвердил принципиальное намерение построить нефтепровод протяженностью в 200 миль, соединяющий Азербайджан с Персидским заливом.

Чем же обусловлен этот «флирт» Тегерана с кавказскими государствами?

Он носит чисто прагматический характер. Другие державы без стеснения играют на Кавказе военными, дипломатическими и экономическими мускулами. В частности, после Августовской войны с Грузией Россия наращивает свое присутствие в регионе. В 2008 году Кремль согласился создать военные базы в «отколовшихся» от Грузии Абхазии и Южной Осетии, а в августе Москва и Ереван подписали соглашение о продлении пребывания российских войск в Армении до 2044 года. Другая крупная держава - Турция - также в последние годы усиливает свое влияние на Южном Кавказе за счет экономических соглашений и обещаний содействовать урегулированию «замороженных конфликтов» в регионе.

Иран же долгое время по сути лишь бессильно наблюдал, как слабеет его собственное влияние. Столкнувшись с подобной угрозой своим позициям в регионе, - а также новым раундом ооновских санкций, введенных по инициативе ЕС, США и Кремля, брожением внутри страны и внешней военной опасностью - Тегеран решил перейти в «контрнаступление», активизируя дипломатические усилия в собственном «ближнем зарубежье». «Иран всерьез пытается содействовать безопасности и стабильности на Южном Кавказе, чтобы продемонстрировать всем легитимность и реальность своего статуса крупного регионального игрока, - отмечает Стивен Бланк (Steven Blank), сотрудник Института стратегических исследований Сухопутных войск США. - Этот маневр обусловлен в первую очередь прагматическими соображениями».

Основная цель иранцев, по мнению Бланка - не дать другим странам, особенно США, слишком «закрепиться» на его северной границе. Для Ирана, граничащего с Ираком, Афганистаном и Пакистаном - нестабильными государствами, где размещены значительные американские воинские контингенты - появление военной базы США на Южном Кавказе было бы катастрофой. Иранское руководство рассчитывает не допустить такого результата за счет укрепления альянсов - или по крайней мере невраждебных отношений - с Грузией, Арменией и Азербайджаном. «Они постоянно внушают нам: мы - друзья, мы - экономические партнеры, но если вы позволите американцам создать базу на своей территории, вам придется плохо, - рассказывает один грузинский чиновник, беседовавший с нами на условиях анонимности, чтобы не испортить отношений с иранскими представителями. - Они в целом ведут себя дружелюбно, но это дают понять четко».

В 2008 году в иранско-грузинских отношениях началось охлаждение: причиной стала экстрадиция грузинскими властями в США иранского гражданина, обвинявшегося в контрабанде, отмывании денег и причастности к организованной преступности. Однако в январе Тегеран, решив, как выразился президент Саакашвили, «что к врагам лучше держаться поближе», публично протянул Тбилиси оливковую ветвь, направив в Грузию глав нескольких важнейших министерств. С тех пор Иран активизирует свое «мягкое влияние», отправив чартерными рейсами 15000 туристов для отдыха на грузинских черноморских курортах, испытывающих финансовые затруднения, и всячески подчеркивая давние историко-культурные связи между двумя странами. (В 4-18 веках Грузия время от времени попадала под власть Персии, и в современном грузинском языке сохранилось немало слов, заимствованных из Фарси. Кроме того, в Иране сегодня проживает до 12000 этнических грузин).

В ситуации, когда российско-грузинские отношения обострены до предела, иранский посол в Тбилиси Маджид Сабер (Majid Saber) старается изобразить свою страну единственным надежным другом и союзником Грузии. «Когда вы больше всего нуждались в американской помощи, она не пришла, - заявил он на пресс-конференции в Тбилиси в мае нынешнего года, намекая на нежелание администрации Буша поддержать Грузию силой оружия во время Августовской войны с Россией. - А ведь друг, как известно, познается в беде».

В отношениях с Азербайджаном Тегеран недавно в очередной раз призвал к урегулированию проблем региона - например, связанных с разделом энергоресурсов Каспия и разрешением Нагорно-карабахского конфликта - силами региональных игроков, а не международного сообщества в целом. Однако политическая линия Ирана в отношениях с Баку определяется в первую очередь его страхом перед сепаратистским мятежом этнических азербайджанцев, составляющих до четверти населения страны. Эти опасения удерживают Тегеран от слишком активной поддержки шиитской религии и национализма в Азербайджане. И хотя его предложение о посредничестве в решении карабахской проблемы скорее всего будет проигнорировано как Баку, так и ОБСЕ, под эгидой которой предпринимаются соответствующие дипломатические усилия, следует отметить, что в прошлом Иран выполнял посреднические функции в зоне конфликта беспристрастно, ставя стабильность на своей северной границе выше исламской солидарности.

Страны Южного Кавказа - все они в той или иной степени получают американскую помощь, поддержку и инвестиции - отреагировали на последние дружественные жесты Тегерана любезно, но с осторожностью. Грузия, к примеру, только за два последних года получила от Запада 4,5 миллиарда долларов: она не может позволить себе «сжечь мосты» в отношениях с Вашингтоном. «Мы оказались в своеобразном «бермудском треугольнике». Грузии нужна поддержка США, но ей необходимы и дружеские отношения с соседями», - поясняет Александр Рондели (Alexander Rondeli), президент  Грузинского фонда стратегических и международных исследований со штаб-квартирой в Тбилиси. Соединенные Штаты внимательно следят за действиями Тегерана в регионе, но пока не настаивают, чтобы их союзники порвали связи с иранцами. «Они понимают, что мы - малая страна, зажатая между крупными государствами. У нас есть иранские инвесторы, израильские инвесторы, турецкие инвесторы. Мы не можем позволить себе с кем-то ссориться. Наша задача - не допустить, чтобы все козыри оказались в руках у России», - отмечает Рондели.

В основе дипломатических демаршей Тегерана лежит в первую очередь один вопрос: энергетический. Иран, на долю которого приходится 18% общемировой газодобычи, давно уже стремится превратить свою территорию в транзитный маршрут для транспортировки каспийской нефти к Персидскому заливу. Он также предлагает продлить «нитку» газопровода, соединяющего Иран с Арменией, на территорию Грузии и далее, вплоть до стран Восточной Европы. Грузия, отчаянно пытающаяся ослабить свою зависимость от дорогостоящих и непредсказуемых российских газовых поставок, отнеслась к этой идее благосклонно; Армении, стремящейся преодолеть экономическую изоляцию, доходы от транзита тоже явно не помешают.

Однако об экономических и геополитических дивидендах от дипломатической активности иранцев в Закавказье пока можно рассуждать в основном теоретически. К примеру, иранские деловые круги, приобретя вкус к выгодным транзитным сделкам, могут оказать сдерживающее влияние на руководство страны. Не исключено также, что готовность Ирана использовать дипломатические инструменты и способствовать стабильности в регионе могут стать основой для постепенного преодоления тридцатилетней изоляции этой страны от Запада.

Вряд ли, однако, стоит рассчитывать, что это произойдет скоро. Специалисты по Ирану остерегают: амбиции Тегерана могут превосходить его возможности. В частности, уже намечается строительство еще одного трубопровода с востока на запад из Азербайджана через Грузию и Турцию - этот маршрут намеренно прокладывается в обход иранской территории. Кроме того, Москва - в чьих руках сейчас находится «вентиль» газоснабжения Европы, который она может в любой момент перекрыть - и Вашингтон, проводящий политику сдерживания в отношении Исламской Республики, вряд ли допустят прокладку трубопроводов из Ирана в Европу. Да и если оставить политику за скобками, факт остается фактом: игроки газового рынка не считают Иран надежным поставщиком. Наконец, при всех грандиозных планах, масштаб реального экономического партнерства между Ираном и странами Южного Кавказа по-прежнему невелик. В частности, в 2008 году на долю Ирана приходился лишь 1% грузинского импорта.

Так или иначе, даже если все планы Ирана на Южном Кавказе увенчаются успехом, это не решит долгосрочных стратегических проблем Исламской Республики. Сближение с Западом, похоже, не входит в намерения Тегерана, а расширение экономических связей с соседями вряд ли сможет скомпенсировать эффект международных санкций. Если у иранского руководства и есть какая-то общая стратегия, то она, судя по всему, нацелена на овладение ядерным оружием. И это, надо полагать, рано или поздно также станет предметом дискуссий между Ираном и его соседями.

Хейли Сутиленд Эдвардс - журналист-фрилансер.
Голос Америки