С одной стороны, саммит ОБСЕ в Астане (он прошел 1-2 декабря 2010 года) ждали долго и многие. Между ним и предыдущим аналогичным форумом была дистанция немалого размера- 11 лет. За это время произошло серьезное изменение европейской и постсоветской повестки дня, что требовалось как-то учесть и зафиксировать в работе и ОБСЕ…

Признание Косово (с февраля 2008 года это сделали 72 страны), создание прецедента пересмотра границ между бывшими союзными республиками (независимость двух бывших автономий Грузинской ССР была признана 4 государствами), новая стратегическая концепция НАТО, самый крупный кризис в отношениях между РФ и Западом со времен окончания «холодной войны» и восстановление их, «процесс Корфу» и дискуссии по новому договору о европейской безопасности. Вот только краткий список событий, который разделил два саммита Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Итоги предыдущего Стамбульского Саммита, на котором было принято немало важных решений, также формировал завышенные ожидания перед форумом в столице Казахстана. Напомним, что в 1999 году в Стамбуле было подписано Соглашение об адаптации ДОВСЕ (Договора об обычных вооруженных силах в Европе). Многие постсоветские республики (в особенности же Молдова и Грузия) рассматривали итоги стамбульского форума, как некий важный рубеж в снижении российского влияния на постсоветском пространстве. Тогда 11 лет назад Москва брала на себя обязательства по выводы своих вооруженных сил с территорий, которые признавались на международном уровне, как части Молдовы и Грузии. На сегодняшний день эти обязательства выглядят (и звучат) совершенно иначе.

С другой стороны, было бы неправильным полагать, что все участники форума в столице Казахстана верили в скорое решение застарелых конфликтов или внезапное обретение новой устраивающей всех формулы европейской безопасности. В высказываниях многих дипломатов время от времени даже звучал определенный скепсис по поводу целесообразности проведения саммита ОБСЕ при таком уровне разногласий, который есть между странами-членами организации. Как говорится, что ни вопрос, то разногласие. Будь то Грузия, Молдова или нагорно-карабахский конфликт. Да и за 11 прошедших лет, говоря политически корректным языком, ОБСЕ не стало эффективнее. Эта структура не смогла ничем себя проявить во время августовского конфликта 2008 года, хотя именно ее миссия работала на территории Южной Осетии. Эта неэффективность стала предметом серьезной дискуссии между Россией (добивающейся открытия отдельной миссии на югоосетинской территории) и остальными членами Организации, требующими продолжения работы Миссии под ее прежним названием (то есть в Грузии).

Тем не менее, свои планы свои планы на саммит строили многие, включая и Грузию с Россией. И если в Тбилиси всерьез рассчитывали развить свой ноябрьский успех (итоги саммита в Лиссабоне), то Москва планировала закрепить позитивные итоги, которые были сделаны в процессе «перезагрузки» отношений с НАТО и США. Помимо этого Москва до саммита делала прозрачные намеки на свои наработки по карабахскому урегулированию. По крайней мере, накануне форума в Астане активно обсуждалась возможная встреча президентов Ильхама Алиева и Сержа Саркисяна при посредничестве президента РФ Дмитрия Медведева, госсекретаря США Хилари Клинтон и, возможно французского премьер-министра Франсуа Фийона.

В результате «гора родила мышь». Астанинская декларация «Навстречу сообществу безопасности», принятая по итогам саммита, не устроила никого из участников форума ОБСЕ, кроме, похоже, хозяина мероприятия Казахстана. Общие обтекаемые фразы о пространстве безопасности от Ванкувера до Владивостока, клятвы в верности международному праву, принципам ООН и ОБСЕ. Добавим к этому тот факт, что принятие декларации было сделано с десятичасовым опозданием. Плюс отсутствие должного внимания со стороны мировых лидеров. В Астану прибыли только российский президент, а также федеральный канцлер Германии и итальянский премьер-министр. Не побаловали своим присутствием президент США и британский премьер-министр, а также многие другие лидеры ведущих европейских стран. Впрочем, даже постсоветские республики были представлены отнюдь не первыми «составами». Не был президент Узбекистана или первых лиц Молдовы (впрочем, кто там сейчас первое лицо не знают, похоже, сами молдавские политики).

В итоговой декларации для Грузии, Молдовы и Азербайджана не было столь необходимых формулировок касательно «территориальной целостности» и оккупации. Страны «новой Европы» не смогли увидеть в итоговом документе работающих гарантий безопасности, а Россия была откровенно раздражена оценками ее действий по признанию Абхазии и Южной Осетии. При этом конкретные реакции представителей Москвы на то или иные высказывание выглядели по-кавказски эмоциональными. Взять хотя бы демарш Сергея Лаврова.

Москва устами Дмитрия Медведева повторила тезис, который уже два года звучит рефреном во всех выступлениях российских официальных лиц: «Повторю, что урегулирование по таким вопросам действительно должно быть абсолютно мирным. Применение военной силы, как это пыталось сделать руководство Грузии в отношении Южной Осетии в августе 2008 года, является абсолютно недопустимым». Ни по одному из неразрешенных конфликтов не было предложено никаких принципиально новых инициатив, будь то Кавказ или Косово. Что касается Нагорного Карабаха, то участники форума привычно услышали два непересекающихся «параллельных подхода». В своем выступлении на саммите Ильхам Алиев призвал Армению к продолжению мирных переговоров по Нагорному Карабаху и заявил, что рассчитывает, что конфликт будет урегулирован в кратчайшие сроки, но с соблюдением территориальной целостности Азербайджана. «То, как ведет себя Армения в процессе переговоров, наталкивает нас на мысль о том, что Армения не стремится к миру», - резюмировал президент Азербайджана. В ответ на такую позицию Серж Саркисян заявил, что в случае эскалации насилия со стороны Баку Ереван оставляет за собой право признать независимость непризнанной НКР.

Но можем ли мы на этом основании полагать, что саммит в Астане стал лишь пустым сотрясанием воздуха? Думаю, что спешить с ответом на кажущийся очевидным вопрос не стоит. Во-первых, данное мероприятие стало очередной серьезной внешнеполитической презентацией Казахстана. Эта республика стала первой постсоветской страной, которая заняла председательское кресло в ОБСЕ. И из этой ситуации Астана хочет извлечь выгоду для себя. С одной стороны, посредством ОБСЕ актуализировать западный вектор своей политики (европейский, в первую очередь), а также обозначить себя, как самую «западную» страну на постсоветском Востоке и государство, являющееся наиболее состоятельным, надежным и предсказуемым во всей Центральной Азии.

Во-вторых, провалившийся «праздник миротворчества» показывает, что оно находится в системном кризисе. Спору нет, это - негативный итог астанинского саммита. Но это - тоже итог, который надо серьезно осмысливать. К сожалению, в последние годы миротворчество оказалось заложником «дипломатии форумов и саммитов». Между тем, такой формат не дает никакой возможности для поиска схем мирного урегулирования. Все участники форумов заняты пиаром и производством впечатлений на прессу и самых влиятельных «избирателей» в своих государствах. В таких условиях невозможно «торговаться» и договариваться о том, какие уступки можно совершать в ответ на уступки твоего визави. Вряд ли способны сдвинуть урегулирование с «мертвой точки» и заявления о каких-то жестких принципах, будь то территориальная целостность или национальное самоопределение. Казалось бы, уж сколько раз дипломаты всех стран, ставя статусный вопрос впереди переговорной динамики, садились в калошу. Так было и в ходе обсуждения «планов Примакова» по Абхазии и Карабаху или «плана Бодена» относительно грузино-абхазского конфликта. Так нет же, снова те же формулировки, которые одной стороне кажутся недостаточно радикальными, а другой чересчур умеренными. Астана снова показала, что у больших игроков нет понимания ценности тактики «малых дел» и стремления отказаться от разового масштабного «решения вопроса». Между тем «решение вопроса» (если это, конечно, не пресловутый Endlosung)- это долгий и кропотливый процесс, который приводит к определению статуса лишь в финале, но никак не на старте.

Впрочем, конфликты на постсоветском Кавказе или в Молдове - это лишь частные случаи, которые показывают, что роль ОБСЕ сегодня не может оставаться той, что была когда-то провозглашена в 1975 году в столице Финляндии. Того «хельсинкского мира», благодаря которому и возникла данная международная структура, более не существует. Более того, даже после распада СССР в 1991 году на постсоветском пространстве проходит уже вторая волна пересмотра его итогов (и события в Грузии, Киргизии и даже на Северном Кавказе - проявления этого). Между тем, с итогами первой волны, похоже, еще не до конца разобрались (не осознав, в частности тех причин, которые были заложены в ней для событий 2004-2010 года, в первую очередь, для разморозки конфликтов).

Таким образом, саммит ОБСЕ снова подтвердил тезис о том, что с новыми идеями и системным осмыслением вызовов европейской безопасности (в широком смысле этого понятия) сегодня дефицит. И как его преодолевать, похоже, не знают ни великие державы, ни малые страны. Впрочем, преемником Казахстана на посту председателя ОБСЕ станет Литва. Заметим, что в Вильнюсе также есть свои представления о том, как урегулировать постсоветские конфликты. Так в июне нынешнего года литовский парламент принял резолюцию, признавшую Абхазию и Южную Осетию «оккупированными территориями». И на форуме в Астане представители Литвы также выразили свое желание ускорить работу по разрешению застарелых конфликтов, особенно нагорно-карабахское противостояние. Впрочем, одного желания что-либо ускорить или замедлить мало. Нужно понимание конечной цели, с чем, похоже, сильная «напряженка».

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра международных и стратегических исследований, Вашингтон, США

 Центр политических технологий