Попытки дать оценку активизации армяно-турецкого диалога требуют учета наблюдаемой глобальной динамики и сложного регионального контекста, общие черты которого даются ниже. В начале XXI века Иран и Турция смогли подтвердить заявки на возвращение статуса региональных сверхдержав, имеющих потенциал и амбиции проводить самостоятельную политику, направленную на защиту собственных многовековых интересов. Такое поведение встречает противодействие со стороны глобальных центров силы. Однако – что не вызывает сомнений как в самом регионе, так и в глобальных центрах силы, – сегодня, сейчас на Южном Кавказе невозможно реализовать какие-либо инициативы, не учитывающие интересы Ирана и Турции.

Республика Армения оказалась втянута в гонку вооружений, инициированную Азербайджаном, открыто заявляющим о своих намерениях вооруженным путем добиться пересмотра статус-кво, сложившегося в результате азербайджано-карабахской войны 1991-94гг. При этом обе страны были вынуждены пожертвовать, в той или иной степени, возможностями социально-экономического развития, становления и укрепления своих обществ.

Грузия, благодаря неосмотрительности и недальновидности высшего политического руководства, попыток военного реванша, оказалась втянутой в агрессивную войну с катастрофическими для себя последствиями. В настоящее время Грузия пытается справиться хотя бы с некоторыми последствиями данного шага.

Южная Осетия и Абхазия в настоящее время находятся на этапе осмысления всех последствий нового статуса, принесшего с собой не только преимущества, но и новые и незнакомые вызовы и угрозы, когда признание со стороны ряда стран международного сообщества и даже одного из глобальных центров силы, России, вовсе не означает окончательных гарантий суверенитета и независимости.

НКР последние 20 лет сумела решить проблему перехода от авторитарной, жесткой системы управления обществом военного времени к гражданскому, демократическому обществу. Пройденный путь позволяет констатировать, что Арцах ближе всех прочих государств региона подошел к возможности осуществить качественный скачок в уровне развития своей государственности. Фактически, НКР – единственная из новых стран региона, которая сумела без потрясений, в рамках правовых процедур осуществить уже третий раз переизбрание президента страны и парламента. Заявка на скачок была зафиксирована в том числе в акте принятия на референдуме в 2006г. Конституции НКР. Параллельно Арцах решал задачу дальнейшего развития и укрепления эшелонированной системы обороны, способной противостоять агрессивным намерениям Азербайджана.

Таким образом, даже поверхностный взгляд позволяет констатировать, что Южный Кавказ представляет собой открытую сложную систему. Более того, специфика региона не позволяет говорить о замкнутой системе, и в нем присутствуют конкурирующие, а порой и противоположные интересы мировых центров силы. Природа сложных открытых систем говорит о том, что предпринимаемые акторами шаги – дипломатические, информационные, военные, экономические – приводят к каскадам последствий и эффектов, разворачивающихся в том числе и на других аренах. Предпринимая шаги на дипломатической арене, необходимо быть готовыми к отклику и реакции на экономической, военной и прочих аренах, изменению масштаба, когда двусторонние инициативы приобретают региональный и даже глобальный размах. В этих условиях невозможно говорить о способности того или иного центра силы, глобального или регионального, отдельной страны или блока просчитать все последствия предпринимаемых шагов.

В этих условиях заявление Республики Армения и Турции о готовности установить дипломатические отношения и открыть границы без предусловий оказалось неожиданным и непрогнозируемым. Смелый шаг, все последствия которого по определению невозможно было бы предсказать, но позволяющий, по мнению сторон, вывести регион на новую ступень стабильности. Инициатива была поддержана практически всеми глобальными центрами силы, и создавалось впечатление, что регион действительно стоит на пороге неожиданного прорыва.

То, что стороны по-разному видят пути, при помощи которого данный прорыв должен осуществляться, каким образом и на каких принципах будет достигаться стабильность, не совсем четко осознавалось армянской стороной. Не до конца понимаемые мотивы и намерения сторон, неуничтожимая сложность региона, прочие факторы привели к провалу «блицкрига», «бури и натиска» в армяно-турецких отношениях. В складывающейся ситуации нужен анализ, позволяющий понять причины того, почему армяно-турецкий процесс может оказаться и в некоторых сценариях оказывается в тупике. В этом аспекте интерес представляют сами основы переговорного процесса, те принципы, на которых предполагалось осуществить прорыв.

Высшее руководство РА и Турция исходили из того, что они в состоянии прийти к соглашениям в рамках закрытых переговоров и затем поставить других акторов, свои общества перед свершимся фактом достигнутого соглашений. Поддержка ряда глобальных центров силы считалась достаточной гарантией возможности претворить в жизнь дипломатический прорыв. Вступая в переговоры и намереваясь сформировать новую региональную реальность, Турция и РА исходили из возможности игнорировать существующие реалии, своей способности преодолеть сопротивление внутри региона и в своих обществах. Однако Южный Кавказ, Большой Ближний Восток это в целом не та среда, где можно проводить решения, противоречащие многовековым паттернам.

Второй момент связан с применением предиката «без предусловий». Его использование предполагает отказ сторон от «предыстории», вынесение истории из общего контекста переговоров. Однако на Южном Кавказе, пропитанном историей, связями, зиждущимися на культуре, духовном родстве или антагонизме, это представляется несколько сомнительным. Армяно-турецкие отношения не могут трактоваться как изолированная, закрытая система, в которой влияние среды, исторического и прочих контекстов может быть проигнорировано. Такой взгляд на регион и двусторонние отношения имеет мало шансов стать реальностью даже ценой потрясений и дестабилизации региона. Достаточно посмотреть на последние несколько веков политической истории региона, чтоб убедиться в этом.

Если предположить, что стороны, понимая невозможность распутать многовековые узлы, сознательно шли на разрубание гордиева узла армяно-турецких отношений, то такой шаг действительно был бы возможен только в рамках молниеносного и необратимого процесса. «Блицкриг» должен был позволить открыть новую, чистую страницу в отношениях между двумя народами и государствами. В этом случае документ, оформляющий политическую волю сторон, должен быть коротким, содержащим несколько ясных четких пунктов, не терпящих двусмысленности. Например: а) установить дипломатические отношения; б) открыть границы; в) запретить сторонам апелляции к истории: г) признать политические реалии, сложившиеся в регионе на момент подписания.

Но как сам текст протоколов, так и последующие действия сторон показали, что говорить о быстром процессе и «разрубании» не приходится. Подписанные протоколы содержат множество условий, которые позволяют как устанавливать отношения, так и разрывать их, как открывать границы, так и снова закрывать. В частности, протоколы содержат «исторические» пункты, что немедленно приводит к возвращению в процесс истории и проблему «нуля». В какой временной точке «начинать» армяно-турецкие отношения, с какого листа? Какие записи на том или ином листе учитывать, а какие игнорировать, если это не новый и чистый лист, начинающийся в 2009 году? В начале ХХ века, когда имел место Геноцид и разрушались Османская и Российские империи, в 1991г., когда разрушился СССР и образовались новые государства региона, в 1994г., когда закончилась азербайджано-карабахский конфликт, в 2008г., когда закончилась 5-дневная война?

Таким образом, протоколы, оформленные в своем нынешнем виде, не могли не завести армяно-турецкий процесс в тупик. Высшее руководство Турции уже заявило о необходимости изменить среду безопасности Южного Кавказа, связывая это с процессом нагорно-карабахского урегулирования. Армяно-турецкий процесс вполне объективно «увязает» в исторических, политических, военных реалиях региона. Невозможно перепрыгнуть пропасть в несколько шагов, к тому же оглядываясь назад.

Проводя новые переговоры и обсуждая в двустороннем формате отношения между государствами, необходимо понимать, что реализация достигнутых соглашений возможна только в рамках коллективной системы безопасности Южного Кавказа. Речь должна идти о двусторонних отношениях и переговорах в общем контексте системы коллективной безопасности Южного Кавказа. Делая первый шаг в направлении построения такой системы необходимо максимально дистанцироваться от исторического контекста, признав и приняв ту реальность, которая сложилась к 2010г. При этом четко понимая, что каждая из сторон в этом случае имеет как потери, так и приобретения, и, идя на компромисс, получает шанс на стабильность и безопасность.

Это в свою очередь делает необходимым рассмотрение в общих чертах контуров системы коллективной безопасности Южного Кавказа. На сегодняшний день обсуждаемые проекты коллективной системы региональной безопасности Южного Кавказа интерпретируют регион в рамках линейной парадигмы. Более того, можно говорить о попытках дальнейшего упрощения картины, когда игнорируются отдельные элементы и сложившиеся реалии региона. Формируемая упрощенная картина сводится к выделению нескольких полюсов силы, которые рассматриваются как однородные «геометрические точки», не обладающие внутренней структурой и политикой. Точки соединяются в некоторую статичную структуру, на основе которой и выстраивается архитектура региональной системы безопасности. В основе коллективной системы региональной безопасности Южного Кавказа оказывается упрощенная линейная модель, для описания которой становится применимой не только «геометрия», но даже «арифметика».

Достаточно вспомнить инициативы последнего времени, которые сводились к «региональной арифметике»:

В лучшем случае в предлагаемых проектах получает отражение не только арифметика, но и разнонаправленные векторы во внутренней и внешней политике акторов, когда становится уместным говорить о «региональной алгебре», системе уравнений или матрице, призванной схватить, отобразить и интерпретировать регион в рамках той или иной модели.

Однако метафора «региональной алгебры» также не выдерживает испытания реальностью, так как не в состоянии адекватно отразить ситуацию в регионе, который порой называют «Балканами Евразии». В данном случае мы обязаны говорить и рассуждать не в терминах статичных структур, архитектуры, но динамичной картины и процессов в сложной нелинейной системе и турбулентной среде. Взгляд на регион сквозь призму метафоры нелинейности и сложных адаптивных систем позволяет четче сформулировать требования к проектируемой региональной системе безопасности. Прежде всего становится ясным, что мы должны определиться с границами, структурными и функциональными элементами системы. При этом попытки, упростить или даже исключить тот или иной элемент или функции являются недопустимыми.

Можно говорить о следующих акторах, входящих в систему безопасности Южного Кавказа:

{[(3+2+1)+3]+2+1(?)},

где (3+2+1) – три признанных государства Южного Кавказа, Южная Осетия и Абхазия, имеющие смешанный статус, и непризнанная международным сообществом НКР;

+ 3 три соседних государства – Россия, Иран и Турция;

+2 ЕС и США.

+1(?) – Китай. После последних инициатив в Центральной Азии необходимо задуматься о роли Китая.