В интервью NEWS.am доктор социологических наук, заведующий сектором изучения ксенофобий и предупреждения экстремизма Института социологии РАН Владимир Мукомель обрисовывает контуры эмигрантских ниш в России по национальному признаку. Выходцам с Кавказа – более сплоченным и динамичным – больше завидуют. Но состав переселенцев из тех же кавказских республик 20 лет назад был совсем не тот, что сейчас. И Программа переселения соотечественников здесь едва ли что-то изменит.

Считаете ли Вы, что эмиграция из постсоветских стран строится по нишевому принципу? Есть ли для этого предпосылки в лице этнического бизнеса?    

Отчасти да. Но лишь отчасти: «этнический бизнес» понятие многозначное и понимается всеми по-разному.  Одними – как организация и ведение бизнеса представителями конкретной этнической группы, другими – как его финансирование, третьими – как этническая специализация на рынке труда, четвертыми – как состав рабочего коллектива, пятыми – как «этнические» товары и услуги. Все это – в той или иной мере – присуще российской экономике и способствует адаптации мигрантов.

Важнее иное: мигранты крайне редко приезжают в неведомое место, где у них нет родственников или знакомых. Столь же редко они находят и работу без помощи тех же родственников, знакомых, посредников, которые, как правило – представители той же этнической группы, что и мигранты. Мигрантские сети,  играющие  огромную роль в адаптации мигрантов – как приезжающих на постоянное место жительства, так и трудовых мигрантов, определяют «нишевые возможности» мигрантов.

По Вашему мнению, насколько регулярна в России социальная стратификация мигрантов по этническому признаку, и чем она обусловлена? Что здесь важнее – квалифицированность рабочих или  степень их владения русским языком и схожесть поведения с местными жителями?

Социальная стратификация мигрантов по этническому признаку присутствует в общественном мнении и обыденном сознании.

В российском обществе этносоциальная стратификация воспринимается как иерархия этнических групп, на вершине которой – русские и представители традиционных для России меньшинств, внизу – представители мигрантских меньшинств. Среди последних своя иерархия: выходцы с Кавказа занимают более высокие ступеньки иерархической лестницы, выходцы из Средней Азии – низшие. Россияне негативно относятся и к тем, и к другим. Но если в отношении к кавказцам (которые позиционируются как успешные, динамичные, сплоченные) доминирует зависть, то в отношении среднеазиатов (наиболее обездоленных и бесправных) – презрение.

Квалификация, образование, степень владения русским языком играют важную роль в социальном статусе индивида,  который в общественном мнении распространяется на всех представителей данной этнической группы. Но не менее важно, что разные этнические группы по-разному реагируют на дискриминационные практики  на рынке труда и жилья, на социальную исключенность и насилие.

Какие признаки наиболее характерны для иммигрантов-нелегалов из Армении? Какую социальную позицию они, как правило, занимают, и как проходит их аккультурация?

Мигранты из Армении, во-первых, не очень заметны на российском рынке труда, т.к. их относительно немного. Во-вторых, по сравнению с основной массой мигрантов они более квалифицированы, лучше оплачиваются и занимают достаточно высокие социальные позиции.

Можно ли разделить эмигрантов в Россию из бывших союзных республик на первую волну (рубеж 90-х) и вторую (с конца 90-х) и провести между ними четкие культурные различия – например, в степени владения русским языком? 

В конце 1980х - начале 1990-х преобладали русские и русскоязычные иммигранты, значительная часть из которых являлась вынужденными мигрантами, бежавшими из зон конфликтов. С середины 1990-х миграционный приток в Россию сокращается в разы, среди иммигрантов повышается удельный вес представителей титульных национальностей бывших союзных республик, а основными мотивами переселений становятся экономические.

В 2000-х Россия сталкивается с новым феноменом – массовой трудовой миграцией. Трудовые мигранты  – а их численность оценивается примерно в 4 млн. человек (из которых около 2/3 нелегальные) - на порядок более многочисленные, чем иммигранты, существенно отличаются от последних по уровню образования, квалификации, владению русским языком. И с  каждым годом в Россию прибывают на заработки все менее образованные, все хуже владеющие русским языком…

Насколько успешной Вы считаете в долгосрочной перспективе  Программу переселения соотечественников? Может ли эта программа, учитывая большую затратность, обеспечить приток легальных мигрантов, сопоставимый по объему с нелегалами?

Государственная программа добровольного возвращения соотечественников провалилась по всем статьям. Во-первых, в 2007-2010 гг. приехало на два порядка меньше переселенцев, чем планировалось. (И дело не в деньгах – они были). Во-вторых, поехали не те, на которых рассчитывали: предполагалось, что поедут полноценные семьи (закладывался средний размер семьи из 4-х человек), а приезжали семьи из 2-х человек. В-третьих, поехали не туда, куда планировалось: подавляющая часть переселенцев переехала в Калининградскую область и регионы Центральной России.  Основная причина провала данной Программы – игнорирование интересов регионов и их жителей, т.к. финансирование переселений в значительной мере идет из регионального бюджета.

Трудовые мигранты, в отличие от переселенцев, не претендуют на социальную помощь, не подвержены патерналистским настроениям. У них иная мотивация – заработок и, по возможности, постоянное проживание в России, а если повезет – и получение российского гражданства. Это совершенно иной контингент - что немаловажно, молодой – не конкурирующий с переселяющимися в Россию соотечественниками. Возможности повышения эффективности Программы ограничены, т.к. потенциал репатриации сокращается с каждым годом. Репатриация соотечественников не сможет заменить поток трудовых   мигрантов, в которых нуждается российская экономика.

Спасибо

Беседовал Арам Гарегинян