HAYINFO Хосе Антонио Гурриаран: "Говоря с террористами о Мартине Лютере Кинге, я был не так уж наивен"

16:20 Эта сделка приведет к войне

13:10 Пожары в РФ не угрожают безопасности военных ядерных объектов - РВСН

12:56 Бомбежкой Хиросимы и Нагасаки Америка погрозила "атомной дубинкой" Советскому Союзу?

Диаспора Политика Экономика Общество Культура Спорт ИТ Туризм Интервью Аналитика Происшествия Экология Lifestyle

01.08.10
14:03

Хосе Антонио Гурриаран: "Говоря с террористами о Мартине Лютере Кинге, я был не так уж наивен"

Взрыв, искалечивший испанского журналиста, ставшего случайной жертвой террористической атаки АСАЛА, вызвал у него не ненависть, но стремление понять, за что сражаются эти люди. Последующие 25 лет своей жизни, как и новую свою книгу — "Армяне. Забытый геноцид", — Хосе Антонио Гурриаран посвящает справедливому решению армянского вопроса.Об этом пишет Lenizdat.ru

Человек, ставший жертвой теракта, но нашедший в себе силы попытаться понять тех, кто едва не лишил его жизни, имеет право представить свою альтернативу известной установке "мочить в сортире". Хосе Антонио Гурриаран убежден, что покончить с терроризмом можно, только задумавшись о его причинах — насилии, диктатуре, несправедливости.

— Это было под новый, 1981 год. Я шел по сверкающей рождественскими огнями Гран-Виа, это как Невский проспект у вас, с билетами в кармане на картину Вуди Аллена. Яркая вспышка, черный дым, тела двух детей и мужчины на тротуаре… В то время я возглавлял газету El Pueblo. Чтобы позвонить в редакцию и вызвать фотографа, бросился к телефонной будке. Там меня поджидала вторая бомба. Мой первый вопрос жене, когда в госпитале пришел в себя: кто эти люди?

Ответственность за взрывы, прогремевшие в Мадриде у зданий американской и швейцарской авиакомпаний, взяла на себя АСАЛА (Тайная армия освобождения Армении), требовавшая освобождения своих товарищей, содержащихся в тюрьмах этих стран.

Гурриаран перенес несколько операций, пересадку кожи и фрагментарное протезирование раздробленных костей ног, извлечение осколков. Затем — долгая реабилитация и мучительные попытки заново научиться ходить.

— Сначала в госпитале, в полной неподвижности, а потом дома, в бинтах и повязках от ступней до шеи, я пытался разузнать хоть что-нибудь, искал любые сведения о местной армянской общине, в перспективе рассчитывая выйти на организаторов теракта. Вскоре у меня было 200 книг, посвященных Армении, ее истории, культуре, искусству. Я поглотил их немедленно. И понял, что по отношению к армянскому народу была совершена гораздо большая несправедливость, чем по отношению ко мне. Я всегда был пацифистом, представителем поколения хиппи, живших под лозунгом "Занимайтесь любовью, а не войной", носил длинные волосы и драные джинсы, сформировался под влиянием литературы эскапизма — Хемингуэя, Стивенсона и прежде всего Руссо — всех тех, кто искал более свободное, чистое общество. Но, оставаясь пацифистом, я понял убеждения этих молодых людей из АСАЛА и стал искать встречи с ними.

— Как вам удалось выйти на них?

— Я написал письмо в швейцарскую тюрьму, где содержался один из лидеров АСАЛА, Алек Енигомшян. Он сам серьезно пострадал при непроизвольном взрыве устройства, которое собирал в номере женевского отеля, потерял зрение и кисть руки. Он ответил мне, что встреча возможна. Она состоялась после его освобождения, полтора года спустя, в Ливане. Мы приехали с фотографом Карлосом Бошем и остановились в условленном отеле. Через несколько дней за нами прибыл вооруженный человек, нас погрузили в машину, надев на головы полотняные мешки, и доставили на тренировочную базу АСАЛА, располагавшуюся где-то в горах. Там я встретился с непосредственными исполнителями мадридского теракта. Их было трое, девушка и двое парней. Они назвали свои имена, хотя я не знаю, настоящие ли.

— На каком языке вы общались?

— На французском. Но они были очень немногословны и очень нервничали. Это было заметно по выражению видимых в прорезях масок глаз, по их дрожащим рукам. Это ведь очень трудно — палачу общаться со своей жертвой. Я передал им книги Мартина Лютера Кинга, говорил о Ганди, которому удалось освободить Индию, не прибегая к насилию. Пытался убедить, что пацифизм и диалог сильнее бомбы, а террор способен породить лишь ответное насилие, ужесточение репрессий со стороны государственной машины.

— Те трое, они выразили вам свое сожаление?

— Нет. Сказали лишь, что это не было против меня лично, что во время войны всегда страдают невинные, что армяне были пацифистами много веков, но ничего этим не добились, поэтому они взялись за оружие и будут продолжать свою борьбу. Несколько лет назад мне подтвердили, что никого из тех троих не осталось в живых. Двое, как я предполагаю, погибли при взрыве в турецком аэропорту, один — в Ливане.

— Тогда же, в 1982-м, вы встретились с лидерами АСАЛА.

— Да, из лагеря нас отвезли в Бейрут, где в гостиничном номере произошла встреча с Алеком Енигомшяном и Монте Мелконяном, который затем возглавит более умеренное крыло АСАЛА (если, конечно, вообще можно говорить об умеренности, когда речь идет о террористической организации).

— И как они восприняли ваши попытки наставить их на путь пацифизма?

— С улыбкой. С Алеком мы встретимся спустя 26 лет в Ереване, куда я приеду в 2007-м по приглашению армянских друзей, чтобы собрать для моей книги воспоминания и свидетельства переживших геноцид и их потомков. АСАЛА еще в 1991 году, с обретением Арменией независимости, объявила о прекращении насильственных действий. Алек организовал ассоциацию помощи детям-инвалидам. Был образован фонд, объединивший бывших бойцов АСАЛА, который направил свои усилия на решение социальных вопросов, многое делается для сохранения национальной культуры, истории. Наш разговор в Ереване сильно отличался от того, что был в Бейруте.

Я поблагодарил Алека и его товарищей по АСАЛА, также сложивших оружие, за то, что они смогли изменить свою жизнь, отказались от вооруженной борьбы и занялись разъяснением требований армян по справедливому решению их вопроса. И спросил: как вам кажется, что в большей степени способствовало обретению Арменией независимости — деятельность АСАЛА или падение Берлинской стены? Алек ответил: "Я был бы счастлив, если бы вооруженная борьба была не нужна. АСАЛА возникла в диаспоре. Все мы — третье поколение жертв геноцида. Идеология организации базировалась на чаяниях армян диаспоры, и главным для нас всех был так называемый "армянский вопрос", то есть возвращение исторических территорий, узурпированных Турцией, а никак не советская Армения".

— Это определило какие-то отличия армянского терроризма, у него есть свое лицо?

— Нет. Я много изучал вопросы терроризма и пришел к выводу, что у них у всех — будь то баскская ЭТА, АСАЛА, ИРА или НФОП — очень схожая военизированная структура. Они сотрудничают, помогают друг другу в подготовке, оружием, многие связаны между собой. Среди них немало умных, образованных, убежденных и тонко чувствующих людей. Все они верят, что спасают мир. У терроризма может быть разное происхождение, есть анархисты и правые экстремалы, но метод один, и этот метод — зло.

— Вы считаете эффективным предложенный Путиным ответный метод — "мочить в сортире"?

— А чем он в тогда лучше них? Надо задуматься о причинах, которые вызывают терроризм, — насилие, диктатура, несправедливость. Очень сложно дать определение, кто террористы, а кто партизаны, ведущие борьбу за справедливость. По-разному ведь можно назвать. Был ли террористом первый президент Израиля? А Ясир Арафат? Можно ли назвать террористом Джорджа Буша, издавшего приказ о бомбардировках Ирака, жертвами которых стали многие невинные люди?

— После встречи с лидерами АСАЛА и выхода вашей книги "La bomba", рассказывающей не столько о произошедшем с вами, сколько о трагической судьбе армянского народа, вам доводилось получать упреки в оправдании террористов?

— Да, но я отметаю такие обвинения. Я был и остаюсь противником насилия, убежденным, что пацифизм — самая сальная бомба. Я не оправдываю действий АСАЛА, но я попытался понять этих людей. А они — люди. И многие из них отсидели свои сроки в тюрьмах. Тот же Алек Енигомшян провел в заключении шесть лет. Он и его товарищи смогли изменить свою жизнь. Я был бы счастлив, если бы и другие боевые организации — такая, как действующая у нас в Испании ЭТА — тоже отказались от насилия и стали помогать детям.

Три года назад в Ереване я спросил у Алека: "Вы по-прежнему, как 26 лет назад, считаете меня инфантильным чудаком?" Он ответил, что считает меня другом армянского народа, признателен за поддержку и надеется, что новая книга, как и вышедшая ранее "La bomba", снова привлечет внимание мира к требованиям армян.

После этого разговора я подумал, что вел себя не так уж наивно, рассказывая им в Бейруте о Мартине Лютере Кинге и Ганди — революционерах, отрицавших насилие.

— Вы разделили боль и любовь Армении, ее народа, пропустили через свое сердце ее трагическую историю. И как тут быть с журналистской беспристрастностью? Должен ли вообще журналист непременно соблюдать дистанцию, оставаясь отстраненным хроникером или холодным аналитиком — и только?

— Конечно, мы обязаны говорить правду. Но мы — живые люди, у нас есть чувства. Самое главное — стараться быть объективными, быть честными. Стендаль говорил, что роман — это зеркало, с которым писатель идет по большой дороге, и в нем отражаются то синева неба, то грязные лужи и ухабы. Зеркало может быть чуть выгнуто или вогнуто, оно иногда искажает. Надо очень пристально смотреться в него, вглядываясь и в свое собственное отражение, каждый день и на протяжении всего своего пути. Это очень трудно. К тому же радио, газеты, телеканалы, где мы работаем, выдвигают свои требования. Нам приходится как бы плавать в двух водах. Но надо стараться, стараться, стараться…

Армения , Армяно-турецкие протоколы , Геноцид армян в Османской Турции , Европа , Теракты , Турция

Загрузка...