Прошло более 20 лет с того дня (9 ноября 1989г.), когда патрули ГДР, охраняющие символ Холодной войны – «берлинскую стену», покинули свои посты и Германия де факто объединилась. Осколки рухнувшей «стены» превратились в бойко продаваемые сувениры и тем самым как бы остались символами, но уже новой эпохи. Спустя же два года держава под названием СССР и «социалистический лагерь» в целом уже перестали существовать.

Произошедшее зачастую квалифицируют как «окончание Холодной войны», «победу демократии», однако можно встретить также определения типа «геополитическая трагедия» или же «цивилизационный коллапс». Как бы то ни было, «разрушение стены» возвестило начало новой, существенно отличающейся от предыдущей эпохи, порой именуемой «постмодерн». Не случайно, что международная общественность отметила двадцатилетие этого события с большой помпой: были организованы официальные торжества, а в СМИ и политологических кругах прошли широкие дискуссии. Между тем в отечественном информационном пространстве откликов на эту тему было не так уж и много.

Армянские реалии.

20 лет назад наша «берлинская стена» пролегала по Лачину, и объединение и относительное восстановление территориальной целостности в результате войны состоялось лишь в 1994г., когда был заключен договор о прекращении огня. В армянском обществе тогда доминировали идеи, имеющие в основном национальные и исторические корни. Это придавало определенное своеобразие происходящим общественно-политическим развитиям, которые, тем не менее, подчинялись логике глобального процесса разрушения «соцсистемы» и создания нового миропорядка. Между тем этот и последующий периоды, несмотря на отдельные попытки, до сих пор комплексно не изучены. Отчасти это является следствием того, что Армения, преобразовавшись в Третью республику, вышла из имперского цивилизационного и культурного пространства, что должно было бы привести к ее неизбежной изоляции и заметному сужению кругозора общества в целом. Как следствие, сегодня у нас явления вне рамок локальных представлений оцениваются не всегда адекватно, а порой и не воспринимаются вообще.

В частности, системные изменения 90-х годов прошлого века несколько наивно классифицируются всего лишь как «завоевание независимости», а некоторые исследователи даже полагают, что в СССР у Армении был статус колонии. Подобный подход является наследием незатейливых советских обществоведческих представлений, имеющих в своей основе методологию перманентной критики британского колониализма (а в дальнейшем и так называемого неоколониализма) советским агитпропом.

Преемник Российской империи, Советский Союз, при всех своих минусах и плюсах, был уникальным явлением и фактически представлял собой крупный геоидеологический проект. Сравнения с другими имперскими конструкциями в контексте этих реалий не всегда уместны, и дело тут не только в евразийской – континентальной природе советской империи. Статус, реальные права и обязанности всех народов СССР (включая русских) и их административных образований, практически ничем не отличались друг от друга. То же самое относится к не входящим в состав метрополии странам «соцлагеря»: более того, в этих, так называемых «вассальных», странах со свободами дела обстояли намного лучше. Некоторые же народы (в частности, в азиатской части СССР) благодаря подобной системе обрели письменность, литературу и современную культуру, в их автономных республиках и областях были основаны университеты, филиалы академии наук, оперы и филармонические оркестры, что сыграло решающую роль в их развитии.

Что касается Армении, то следует признать, что, несмотря на серьезные испытания, выпавшие на ее долю, как, впрочем, и на долю других народов СССР (репрессии, игнорирование и фальсификация национально-исторических вопросов и т.д.), советские годы для нас тоже стали важным этапом в плане научно-технологического и духовно-культурного развития.

Список превратных представлений о советском прошлом можно продолжить, однако заметим, что они не всегда являются наследием советского прошлого, в гуманитарной сфере которого господствовали официозные стереотипы: сегодня также отчетливо заметны тенденции манипулирования национальной памятью, свидетельствующие о применении современных технологий из области информационных – онтологических войн и nation bulding.

В результате, в СМИ можно встретить относящиеся к советскому периоду преимущественно «трагические» или «иронические» материалы, а также призывы вырваться из «когтей прошлого». Форма, дух и «черно-белые» подходы этих материалов удивительным образом напоминают критикуемый большевистский «агитпроп». Из-за политизированности и персонализированности также недостаточно изучены движение времен «перестройки», армяно-азербайджанская война и нынешний период развития РА и НКР.

Вместе с тем, сегодня предпринимаются попытки более комплексного анализа нашей новейшей истории: издаются отдельные заслуживающие внимания исследования и воспоминания. Однако вследствие малого тиража подобной литературы, отсутствия соответствующего PR (что сегодня обязательно) и частичной утраты «книжной культуры» и чтения вообще эти исследования весьма слабо отражаются в информационном пространстве и не запечатлеваются в сознании общественности, в частности, молодежи.

Приведенные соображения отнюдь не предполагают создание «Краткого курса истории ВКПб» в сталинском стиле, в котором будут даны однозначные оценки недавнему прошлому. Подходы могут быть разными и даже взаимоисключающими, однако их наличие сформирует развитые представления в обществе о нашем достойно пройденном пути. Все это важно не только с познавательной точки зрения: известно, что осознание преемственности собственной истории является одним из краеугольных камней национально-информационной безопасности и национальной идеологии. Однако вернемся к «берлинской стене».

Последние двадцать лет в СМИ и экспертной литературе можно встретить много версий разрушения «стены». Значительная их часть крайне любопытна, однако всего лишь позволяет еще раз констатировать тот факт, что такое глобальное явление, как распад «соцлагеря», не могло произойти по причине лишь одного или даже нескольких обстоятельств.

«Внешний фактор».

Главной «внешней» причиной распада «системы», конечно же, была координированная и последовательная военно-политическая (создание в Латинской Америке, Африке, Афганистане и в других «горячих точках» так называемых «черных дыр», поглощающих ресурсы «советов»), экономическая (достаточно вспомнить истощающие «гонку вооружений» и «звездные войны», манипуляции с ценами на нефть), информационно-психологическая (в частности, в виде радиопередач, в которых очень умело создавался безупречный «образ» Запада и мрачная реальность «соцлагеря», распространения «диссидентской» литературы и т.д.) борьба США и их союзников в Холодной войне против СССР и «соцлагеря», завершившаяся поражением последних. В то же время, в определенных историографических кругах распад системы порой интерпретируется исключительно как результат деятельности во время «перестройки» западных спецслужб и завербованных ими политических и экономических «агентов влияния». Заметим, что этим «агентам влияния» приписываются многие неблаговидные дела и уже в постсоветский период.

Из этих, часто документально подтвержденных, наблюдений следует, что спецслужбы действительно сыграли важную роль в деле «распада». Существуют, например, свидетельства того, что не только среди рядовых граждан, но на самом высоком уровне советского руководства были персоны, действующие против СССР и в интересах США. В частности, эффективно действовала так называемая технология «Золотой осел», предполагающая подкуп и соответствующее ориентирование нужных политических деятелей. Надо полагать, что вышеупомянутые методы внешнего воздействия – разумеется, в намного меньших масштабах – применялись в те годы в «армянских развитиях», и не исключено, что подобная методика применяется и сегодня.

В контексте вышеизложенного публичные выступления западных деятелей о том, что якобы процессы тех лет были для них «неожиданностью», звучат не очень убедительно: во время встреч «без прессы» они высказываются иначе. Например, в 1995г. президент США Билл Клинтон во время «закрытого» совещания с начальниками штабов заявил, что «проводимая в течение последних десяти лет против СССР политика доказала, что курс, направленный на уничтожение одной из сильных мировых держав, был верным ... Используя ошибки советской дипломатии, излишнюю самоуверенность Горбачева и его окружения, в том числе тех, кто занял очевидно проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Соединенных Штатов Трумэн посредством атомной бомбы».

Наряду с этим следует признать, что США и союзники действовали в соответствии со своими национальными интересами, и обвинения в адрес Запада может и понятны в эмоциональном плане, однако не совсем убедительны: «условный противник» действовал в духе Холодной войны с применением принятых в этой войне методик. Крайне важно также то обстоятельство, что эти действия находили отклик в советском обществе. Некоторая часть так называемых «агентов влияния» действовала как бы по «идейным соображениям» и искренне считала, что необходимо любыми средствами изменить существовавшую систему, так как это пойдет на благо страны. Правда, при этом часто нивелировались понятия «родина» и «неугодная политическая система», как это имело место у российских социал-демократов накануне октябрьской революции 1917г., со всеми вытекающими отсюда известными последствиями. Таким образом, для распада системы налицо были также все «внутренние» предпосылки.

«Внутренний фактор».

Советская система была создана в результате революционного насилия, и «террор» против собственного народа по разным мотивам и без оных продлился около 36 лет (1917-1953гг.), до смерти Сталина. Согласно данными «Комиссии по оправданию жертв политических репрессий» при президенте РФ, их число составляет около 32 млн человек, из коих 13 млн – в результате Гражданской войны, а часть огромного числа (около 30 млн) жертв Отечественной войны также можно объяснить «особенностями» тоталитарного режима². Жертвой террора стал не только «человеческий ресурс» и «человеческий капитал»: был уничтожен также огромный пласт духовно-интеллектуальных и культурных, а также материальных ценностей, столетиями создаваемый в многонациональной Российской империи.

Известно, что в постсталинский период «система» всего лишь смягчилась, и «национальный» и «человеческий» факторы по-прежнему не представляли особой ценности. «Перестройка» позволила всему советскому обществу, равно как и населению республик, имевших национальные проблемы, выразить накопившийся десятилетиями протест. Своеобразной формой недовольства «системой» была также сама политика «перестройки», проводимая партийной «номенклатурой» или, по крайней мере, ее определенной частью.

Именно это недовольство и формирование критической массы протестующих против «системы», резонируя с «внешним» влиянием по рецептам Холодной войны, разрушили «соцлагерь». Заметим также, что «распад» произошел тогда, когда началась информационная революция: в сложившихся новых реалиях уже невозможно было представить изолированные системы размером в 1/6 планеты, каковым был СССР. Нельзя также исключить, что если бы та «система» сохранилась до эпохи Интернета, то сценарии распада скорее всего происходили бы в более мягком режиме, т.к. у «протестной массы» были бы не отвлеченные, а более адекватные представления об окружающем мире.

Общество вне системы.

Известно, что даже в «несвободных» государствах творческие общества находят формы своего самовыражения. В нашем случае этому очень способствовало то, что идея создания сильной советской державы и придание важности идеологическому фактору диктовали коммунистическому руководству создание целостного, развитого и широкомасштабного военно-промышленного, научно-образовательного и культурного комплекса. В результате, СССР (а в дальнейшем также его союзники³) превратился в страну с высокоразвитой наукой, технологиями и культурой, на основе которой был сформирована новая, уже советская интеллигенция – носительница глубоких знаний и духовных ценностей. Воспользовавшись хрущевской «оттепелью» и частичными реформами, эта творческая элита, похоже, в определенной мере взяла на себя миссию духовного лидера советского народа.

Для значительной части общества гораздо важнее были не речи партийных лидеров или тезисы съездов, а слова и мысли пользующихся авторитетом ученых и писателей, удавшиеся книги и кинофильмы. Определенное значение приобрели «диссидентские» и национальные движения: многие, несмотря на преследования, распространяли и читали так называемый «самиздат» и «тамиздат». Примечательно, что осуждаемая ранее система ценностей и ее носитель – герой множества анекдотов советский человек (homo soveticus), в отличие от нынешнего homo economicus, сегодня котируется достаточно высоко. В частности, как в Армении, так и в России некоторые священнослужители сегодня высказывают убежденность, что граждане атеистического СССР зачастую стояли намного ближе к истинным христианским ценностям и понятиям, нежели те, кто живет в условиях нынешней «свободы совести и религии» и соблюдает религиозную ритуалику. В этом контексте можно сказать, что, следуя перенятому у А.Чехова перестроечному лозунгу о необходимости «выжать из себя раба», постсоветское общество «выжало из себя» и некоторые весьма ценные качества.

Однако наряду с этим политическое мировосприятие «протестующей» части советского общества было более чем наивным и бесхитростным. Единственной альтернативой коммунистическому режиму представлялся идеализированный «свободный мир», и даже малейшее недоверие в отношении «Запада» воспринималось как выражение официальной пропаганды либо, по меньшей мере, как заблуждение. Понимание того, что западная модель также является своеобразной «системой» и не менее жесткой, пришло позже. Характерно, что публично эти реалии признали лишь очень немногие советские «диссиденты»: скорее всего, для многих подобное признание, подразумевающее пересмотр и переосмысление собственных взглядов, оказалось, наверное, в психологическом плане невозможным.

Последствия и возможные перспективы.

Распад СССР и «соцлагеря» произошел в режиме классической революции, со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями: межнациональные войны, беженцы и беспризорники, резкий рост преступности, распад управленческой системы, резкое падение экономики и жизненного уровня (достаточно отметить, что по сей день ВВП далеко не всех постсоветских республик достигло советского периода), разрушение научно-промышленной и культурной инфраструктуры (конкретно в Армении научная сфера финансируется примерно 30 раз меньше, чем 20 лет назад), обнищание и, самое главное, деморализация общества. В политическом же аспекте оказалось, что геополитическое противостояние остается в силе, и вслед за Первой очень быстро наступила Вторая холодная война, во многом более изощренная и опасная [2].

Можно констатировать, что организованная как некое мероприятие в советском духе «перестройка» была одним из тяжких преступлений, совершенных коммунистической номенклатурой. Безусловно, реформы можно было провести более обдуманно и в очередной раз не потерять накопленный в течение десятилетий советской державы «человеческий капитал», огромные духовные, интеллектуальные и материальные ценности и потенциал. Известно, что всего этого не избежала и Армения.

В то же время, распад «социализма» определенным образом отрицательно сказался также на одержавшем победу «свободном мире». Трудно не согласиться с теми западными исследователями (в том числе известным Имануилом Валлерстайном), согласно которым, отсутствие конкуренции систем в постсоветских реалиях в определенном смысле разложило Запад и привело к «постмодернистской» вседозволенности.

Знаменательно, что в современном почти всеобщем «демократическом», но вместе с тем не столь «свободном» мире формируется новое «инакомыслящее» движение. Современными диссидентами зачастую являются занимающие высокие позиции в обществе представители интеллигенции (как в свое время А.Сахаров или тот же Ал.Зиновьев), а порой даже государственные и политические деятели. Примечательно, что в политико-идеологической плоскости, хотя и в новой редакции, вновь активизировались социалистические постулаты. Происходящее можно условно назвать конвергенционными процессами в стиле «постмодерн», когда в отсутствие реальной «соцсистемы» взаимодействие происходит на идеологическом уровне. Все это свидетельствует о том, что явления «системного распада» могут повториться и в дальнейшем, однако на этот раз в гораздо более глобальных масштабах.

Литература

Это выражение приписывают Филиппу Македонскому, который по одному поводу сказал, что для взятия городов нужно отправлять не солдат, а «загруженных золотом ослов», дабы «купить» противника. Подобная технология, называемая в экспертных и журналистских кругах «Золотой осел» и сопровождающая всю историю человечества, сегодня «легитимизировалась» и существенно усовершенствовалась (с учетом, в частности, множества «грантовых» программ и возможностей современной банковской системы). Она занимает важное и узаконенное место в концепциях не только спецслужб, но и военно-политической, дипломатической и информационной сферы некоторых держав.

Комментарии: