/HAYINFO-Армения/ Константин Орбелян. . . Для каждого из нас за этим именем кроется целый художественный космос. Сегодня трудно сосчитать, сколько блистательных солистов благодаря Орбеляну зазвучало в Государственном эстрадном оркестре Армении, которым он руководил 36 лет. Что же касается собственно творчества, то он до сих пор остается самым плодотворным композитором в самых разных жанрах, подлинным подвижником музыки, передает ГА.

Недавно живая легенда армянской эстрады вновь побывал в Армении. Результатом этой встречи и стала наша большая беседа, часть которой мы представляем вниманию читателей.

- Константин Агапаронович, как произошло, что вы начали работать в столь раннем возрасте?

- В 1943 году я приехал в Ереван с военным оркестром из Баку. Тогда мне не было и 15 лет. Но работать начал еще раньше. В 11 лет я уже зарабатывал на жизнь, аккомпанируя гимнастам из спортивного общества "Буревестник". Это была вынужденная мера. Дело в том, что своего отца я почти не помню: в 37-м его арестовали, потом он был расстрелян, а маму надолго отправили в сталинские лагеря. Меня же исключили из школы для одаренных детей при Бакинской консерватории. Надо было выживать. . .

Во время гастролей в Ереване меня познакомили с прекрасным композитором Артемием Айвазяном. С тех пор все, что происходило со мной, связано с Арменией. Несколько лет я работал пианистом в его оркестре, затем в 19 лет он перевел меня в дирижеры. Профессионального образования у меня тогда не было, и я оставил эстрадный оркестр и поступил в Музыкальное училище имени Романоса Меликяна в класс Эдварда Мирзояна. У него же я завершил учебу в консерватории и аспирантуре. С годами наши отношения переросли в теплую дружбу. Параллельно с учебой я стал что-то делать в области джаза, эстрады, организовал эстрадный квинтет, ставший очень популярным, на его базе образовался другой ансамбль. В это же время начал активно сотрудничать с балетмейстером В. Варковицким, много сделавшим для армянского балета. Плодом сотрудничества с этим талантливым балетмейстером стали три мои миниатюры - "В полет", "Памятник", "Мы за мир", которые долго были в репертуаре театра. В годы учебы в музыкальном училище я написал Струнный квартет, который на Всемирном конкурсе был удостоен "Гран-при". Тогда же я вместе с Александром Арутюняном написал музыку к известному фильму "Сердце поет", получившую лестную оценку Арама Хачатуряна.

- Какой год стал для вас судьбоносным?

- 1956-й. В тот год Эстрадный оркестр Армении в рамках Декады армянского искусства побывал с гастролями в Москве. После гастролей мне предложили стать художественным руководителем оркестра. Естественно, для меня это была большая честь, ведь всю жизнь я был увлечен джазом, эстрадной музыкой. В те годы играть джазовую музыку было не просто. На меня завели досье как на распространителя американской музыки, а в те годы это было серьезным идеологическим обвинением. Считалось, что через музыку я насаждаю симпатию к стране, с которой мы тогда находились в состоянии холодной войны.

- Как вы оцениваете этот период своей жизни?

- Для меня жизнь в Советском Союзе делится на два периода: до 53-го года и после. Вряд ли у кого из старшего поколения изгладятся из памяти мрачные страницы нашей истории. Но в нашей жизни было и много положительного. Это были годы ренессанса нашей культуры, взаимопроникновения национальных культур, подлинного расцвета во всех сферах - науки, музыки (особенно симфонизма) , изобразительного искусства, театра. Об этом ни в коем случае нельзя забывать. Сколько возможностей было предоставлено для развития творческого человека! В нашем распоряжении были прекрасные бесплатные залы. Сейчас сложно даже озвучить свое произведение. Меня часто спрашивают, почему сейчас я не пишу произведений крупных форм. Но где и кто их будет исполнять? Нет стимула для этого. . . Я благодарен всем, кто помогал мне тогда в моей работе. Без этой помощи, без государственной поддержки было бы сложно что-либо сделать. Поэтому я всегда говорю: "Я за советскую власть, но без коммунистов. . . "

Наш эстрадный оркестр на протяжении 36 лет был коллективом N1 не только в Советском Союзе, но и в Европе, особенно в 60-70-е годы. Мы представляли Советский Союз в 38 странах. До известной поездки в США, о которой много писали в прессе, наше искусство было проверено в целом ряде зарубежных выступлений. Это Дни советской культуры в ФРГ, где мы в течение 8 часов играли с оркестром Кельнского радио и телевидения и переиграли оркестр Вернера Мюллера, и фестиваль балтийских стран в Ростоке, фестиваль "Золотой Орфей" в Болгарии, где мы стали лауреатами, концерты в странах Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии.

Для Америки мы готовили специальную программу: нам хотелось показать, что мы в курсе течений современного джаза и в то же время сохранили нашу национальную музыку. Газета "Нью-Йорк таймс", которая редко балует гастролеров высокой оценкой, писала, что наш оркестр развеял миф о том, что в Советском Союзе джаз запрещен и находится в подполье. В ООН был устроен прием в честь оркестра, куда были приглашены и звезды мирового джаза, один из которых не без юмора заметил: "И все же мы, американцы, помним, что американский джаз является отцом мирового джаза". На что я ответил: "Это действительно так, но у этого престарелого отца в Армении есть весьма талантливые дети". Хохот стоял неимоверный, а назвавший американский джаз "отцом" смеялся громче всех.

Наши гастроли в Америке вызвали широкий отклик в прессе. Известный джазовый критик Джон Вассерман в статье "Джаз с восточным колоритом" утверждал, что выступление оркестра под управлением Орбеляна ". . . в культурном отношении было и интересным, и важным, как, например, выступление Большого театра и Ленинградского кировского балета, если даже не более значительным". "Восточный колорит" обеспечил нашему коллективу огромную популярность в Индии, Египте, Шри Ланке, Афганистане, Ираке, Кувейте, Сирии, Ливане, Кении, Эфиопии. . .

Общение с американскими музыкантами получило неожиданное и своеобразное предложение уже на армянской земле. Через два года после наших американских гастролей в Ереван приехал джаз-оркестр Северного Техаса. В Большом зале Армянской филармонии состоялось состязание двух джазов - техасского и армянского. Это был великолепный концерт. Американцы подытожили его так: "О том, что в Армении есть отличный джаз, мы слышали, но не думали, что действительность даже превосходит слухи. . . "

- И все-таки какие события в вашей жизни оставили самый глубокий след?

- Премьера Первой симфонии, состоявшаяся в 1967 году. Ее исполнил с оркестром Оган Дурян на очередном съезде Союза композиторов Армении. Позже в Москве она была сыграна Государственным оркестром под управлением Юрия Арановича в зале имени Чайковского. Огромную радость я испытал, когда в нашем Оперном театре был поставлен Максимом Мартиросяном мой балет "Бессмертие". Вторая редакция была приурочена к 30-летию Победы и удостоена Государственной премии и золотой медали на фестивале, посвященном 30-летию Победы. Он был горячо принят ленинградской и московской публикой во время гастролей театра. А Тбилисский театр балета осуществил свою постановку.

С необыкновенной радостью я вспоминаю 1973 год, когда наша команда "Арарат" завоевала золотой дубль. Жаль, что в искусстве, в музыке нет таких определений, а ведь на протяжении десятилетий мы были "обладателями кубка" своей страны. . . За 36 лет произошло столько, что обо всем и не расскажешь. Мы выступали в крупнейших залах России, Европы, Азии. . . 35 лет я был членом жюри международных конкурсов, членом худсоветов, определявших всю художественную палитру эстрады, джаза, был вице-президентом Международного союза музыкальных деятелей России и, наконец, когда я уже уехал из СССР, стал действительным членом Международной академии наук, образования и искусства Калифорнии, обладателем ее высшей награды - золотой медали имени Эйнштейна.

- Что же побудило вас уехать из Армении? Хотя я знаю, что этот вопрос вызывает ваше раздражение.

- Этот вопрос меня действительно раздражает, потому что я не считаю, что уехал. В Ереван приезжаю каждый год, а за рубежом у меня работа. Сейчас наконец-то появилась долгожданная возможность работать в разных странах, с разными коллективами, солистами. У меня записи, контракты в Америке, Франции, Москве. Годы идут, и пока пишется, надо сочинять новые произведения. Ведь когда я работал в Эстрадном оркестре Армении, все мое время уходило на концертно-гастрольную деятельность и для творчества оставались считанные минуты. Я не говорю "свободное время" - для меня это ассоциируется с бездельем. Как может быть у художника свободное время?!

В конце 80-х ситуация в стране и в культурной жизни очень изменилась. Большой концертный зал, где мы всегда выступали, был передан в частные руки, и все коллективы были вышвырнуты вон, в Армении тогда не было света, тепла. Даже свои прощальные концерты я играл не в филармонии, а в Оперном театре. Мне были перекрыты все подходы к филармонии. Это были годы безответственности и безнаказанности. . .

Сегодня Большой зал снова служит культуре, другое дело - что многое за эти годы уже утеряно. Но, слава богу, многое и восстанавливается.

- Вас здесь встречают с особой теплотой. Надеюсь, в какой-то мере это сглаживает обиду.

- Мне очень запомнился двойной юбилей - 75-летие со дня рождения и 60-летие моей творческой деятельности. Он совпал с юбилеем Арама Хачатуряна, и поэтому я не собирался отмечать свои даты. Но мои друзья преподнесли необыкновенный сюрприз: устроили в "Поплавке" концерт из моих ранних произведений. Такого вечера по атмосфере, теплоте, которые царили во время концерта, в своей жизни не помню. Я был безмерно тронут. И самое главное - президент Роберт Кочарян вручил мне высшую награду республики - орден Месропа Маштоца. В тот вечер я сказал, что вся моя жизнь посвящена музыке, именно через музыку я имею возможность служить своему народу. Это высшее счастье - видеть, как к тебе относятся люди.

Поэтому у меня есть повод надеяться, что жизнь прошла не напрасно, хотя и считаю, что еще не все сделано. Когда меня спрашивают, какие чувства я испытываю вдали от Армении, я говорю: послушайте мои песни - в них выражены не только мои, но и чувства тех, кто сегодня живет вдали от Армении, но всей душой рвется сюда. . .