Супергеройское кино Сарика Андреасяна «Защитники» выйдет на экраны только в будущем феврале, так что в 2016 году один из самых ругаемых режиссеров современной России успевает порадовать публику лишь одной премьерой. Как неоднократно заявлял постановщик, «Землетрясение» он мечтал снять давно: фильмы-катастрофы на территории бывшего СССР — явление редкое, а трагедия, коснувшаяся сотен тысяч людей в 1988 году, до сих пор в художественном кино отражения не находила. Для профессиональных изготовителей низкопробных комедий, коими в первую очередь являются Андреасян и его сподвижники (они и сами этого не скрывают), драма о событиях в Ленинакане должна была стать своеобразным аттестатом кинематографической зрелости. Дело даже дошло до выдвижения на премию «Оскар» от Армении.

С «Оскаром», правда, ничего не вышло. Американские киноакадемики решили, что «в творческой группе картины слишком много русских и, соответственно, слишком мало армян». Комментировать это решение не очень хочется, даже в свете того, что большую часть картины снимали отнюдь не в Гюмри, носившем ранее имя Ленинакан, а в российской столице. Создатели фильма много рассказывали о тоннах бетона и арматуры, завезенных на площадку — двухсотмиллионный бюджет не позволил изобразить разрушенный город, но на пару-тройку улиц денег хватило. В самом армянском городе отсняли ту короткую часть «Землетрясения», которая «до», само бедствие длится от силы несколько минут и нарисовано так неумело, что это бросалось глаза еще при просмотре трейлера. Очевидно, что стержнем фильма-катастрофы не должна была становиться сама катастрофа, эту роль отвели поведению людей, внезапно оказавшихся на руинах. И здесь Андреасян проявил себя точно так же, как в случае с прошлогодней «Мафией»: нелепые диалоги, пафосные монологи, невероятные стечения обстоятельств и прочие составляющие того массового кино, которое проповедует студия Enjoy Movies. Все это, будучи построено на фундаменте большой человеческой трагедии, вроде бы должно восприниматься как-то иначе. Но не воспринимается.Критически оценивать «Землетрясение» непросто. Аналитический подход упирается в ощущение некоего святотатства. Тем не менее речь все же идет о кино, пусть оно и претендует на роль своеобразного мемориала делам давно минувших дней. Тема и правда взята мощная: Ленинаканское (или Спитакское) землетрясение и сегодня входит в список самых разрушительных бедствий подобного рода, оно стало причиной гибели многих тысяч людей, без крыши над головой остались и вовсе более полумиллиона. Известно, что пострадавшие города страны и сегодня ощущают на себе последствия трагедии: Советский Союз катился к распаду, государственная программа по восстановлению множества населенных пунктов быстро сошла на нет. Впрочем, в картине Андреасяна нет ожидаемой восторженной «советскости», в ее слогане значится, что беда, постигшая республику, объединила весь мир, а режиссеру гораздо больше импонируют вчерашние соседи, пытающиеся поднимать железобетонные плиты голыми руками, нежели признаки государственного вмешательства. Он уверенно изображает опустевший в одночасье город, в котором проще встретить мародеров, нежели спасателей, а органы внутренних дел, к примеру, представляет один колоритный участковый, которого, к тому же, играет комедийный актер уровня «Последнего из Магикян», что не может не отражаться на зрительском восприятии.

И о том, что на самом деле этот самый комедийный актер, равно как и один из продюсеров фильма, действительно разбирал завалы в Ленинакане в далеком 1998-м, публика знать не обязана, хотя и с уважением отнесется к этому факту, вычитав его в новостях. Когда речь идет о создании художественного кино, не стоит возлагать все без исключения надежды на человеческое сочувствие. А в случае с «Землетрясением» мы имеем дело именно с таким подходом. Андреасян без сомнений умножает на два, три и сколько угодно все, что способно в теории вышибить из зрителя слезу, даже не собираясь при это создавать цельный сюжет и вообще заботиться о том, чтобы фильм воспринимался как произведение, а не как набор трогательных сценок, «ужасность» которых каждый раз оказывается строго обоснованной рамками возрастного ограничения 12+. Дети плачут, женщины тоже, в медиапространстве появляются шуточки насчет того, что «все русские умерли»,  а камера гуляет по неприлично часто повторяющимся пейзажам бедствия, даже не пытаясь служить во благо развитию сюжета. За кадром старается композитор Айко, чередуя клавишные с дудуком. Музыка призвана напомнить зрителю, что он лицезреет великое горе, и задачу свою успешно выполняет. Представить себя на месте участников тех событий, безусловно, страшно, но те герои, которых предлагает нам Андреасян, выглядят на искусственных руинах не менее посторонними, чем мы сами.

Рассчитывать приходится именно на российский прокат, а потому, пользуясь особенностями советского бытия, режиссер половину главных персонажей делает русскими, пригласив в качестве исполнителей Константина Лавроненко и Марию Миронову. Сценарная интрига не выдерживает ни одного испытания. Все эти смертельные аварии, справедливые суды, верные жены и кровные мести только раздражают зрителя, которому опять же заранее все понятно. Как и положено, 90 или даже больше процентов людей оказываются добрыми и хорошими (имеется даже верный обычаям аксакал, который соглашается принять в семью жениха собственной дочери только после того, как от того на поверхности остается только одна красноречивая рука), а плохие ребята предстают именно такими с первых секунд. Жизнь сама мародеров накажет, ага. Наше же внимание старательно пытаются сфокусировать на вымышленном конфликте между двумя мужчинами, каждому из которых досталась и без того непростая судьба. Коллектив сценаристов в итоге заводит эту историю в настолько непроходимый тупик, что ничего не остается, кроме как снимать со стены воспетое Антоном Павловичем ружье. Лавроненко по привычке хмурит бровь, сочетая хладнокровие с фатализмом, но стремясь при этом оставаться максимально «своим»; этот образ нам давно и хорошо знаком. Миронова, в свою очередь, бросает все силы и умения на воплощение чистейшей трагедии: действительно, не задалась жизнь, вздыхает зал. Как все это связано с землетрясением? Да, собственно, никак.

Перед армянскими актерами никто вообще не ставит каких-то сверхзадач: знай себе изображай национальный колорит и народное жизнелюбие, которое сильнее всяческих бед. Зрителя, таким образом, ставят в неловкое положение: отзываться о «Землетрясении» в неблагоприятном смысле означает примерно то же, что вслух ругать блюда на поминальном обеде. Прямолинейность Андреасяна в принципе уже даже не ужасает: режиссер успел доступно обозначить свое отношение ко всем способам и методам, которые отличаются от пробивания лбом встречающихся стен. Этот фильм, по крайней мере, не повторит судьбу большинства предыдущих картин постановщика с их общественными оценками «ниже троечки» — реальная подоплека не позволит. И все-таки полуторачасовые блуждания разнообразных актеров по развалинам, созданным специально для фильма далеко от действительного места трагедии, оставляют двойственное ощущение, за которое не может быть стыдно. Мы сочувствуем тем, кого коснулось землетрясение в Армении, и понимаем тех, кто стремится напомнить об этой беде новым поколениям. Но фильм Андреасяна на катастрофу не тянет ни в каком смысле: он больше похож на неуклюжую конструкцию, собранную из обломков и отрывков. И еще на то самое кино, которые мы в данном случае могли ожидать.